Меня с трех лет на все лето отправляли к дедушке и бабушке в Белоруссию. Это было прекрасно! В лесу я собирала маслята, ловила жуков и бабочек, сушила гербарий. Моя прабабушка была партизанкой и убежденной коммунисткой. Она-то как раз рубила правду-матку в глаза и постоянно мне говорила: «Олеся, ты плохая девочка! А вот твой папа хороший, он только один раз в школе кол получил по литературе! Ты плохая, ты со мной не разговариваешь! А вот твой папа — хороший, он получил всего один раз в жизни кол по поведению».
Мама всегда мечтала о большой семье, в которой было бы много детей. Почему-то считается: стать хорошей матерью можно только имея пример перед собой. У нее никогда не было мамы, но она страстно хотела ребенка, даже ценой своей жизни...
Нам с мамой пришлось долго учиться: ей — как стать хорошей мамой, мне — как стать хорошей дочерью. Признаюсь, это так и не получилось. Мы прошли долгий путь. У нас обеих не было опыта. Мама любит повторять: «Я — плохая мать! Не воспитывала свою дочь...» Я и про себя могу сказать, что сильно потрепала мамины нервы. Однажды, уже повзрослев и родив ребенка, подошла к маме и сказала: «Прости меня за все...» И она без слов поняла, за что я прошу у нее прощения...
Родители были очень заняты на работе. Мама играла в Театре Вахтангова, много снималась в кино. Папа трудился в «почтовом ящике», потом в структурах Министерства геологии, пока не создал с друзьями бизнес. По ночам не гнушался разгружать вагоны. Я ждала, когда папа утром вернется и принесет мне ананас. Наивно думала, что в этих вагонах и возили ананасы.
Я очень рано стала самостоятельным ребенком, практически с родителями и не жила. В яслях меня оставляли на пятидневку. В детский сад с пяти лет ходила сама. Мы с подружкой из соседнего подъезда перебегали на другую сторону Арбата и сдавались детсадовским нянечкам. На выходные меня забирал кто-то из родителей.
Лет до пяти я была покладистым и очень воспитанным ребенком. Любила играть в бумажные куклы, мне нравилось вырезать для них наряды. Когда стала постарше, мне покупали большие коробки советских конструкторов. Мы с папой увлеченно собирали с помощью отверток и шурупов машинки.
При этом я была очень неспокойной, непоседливой. Мое «буйство» родители гасили акробатикой, гимнастикой, фигурным катанием, конкуром — словом, много чем. Помню, как в три года вдруг заявила маме: «Хочу играть на пианино!» Меня отдали в музыкальную школу, правда уже года через три поняла, что сильно погорячилась, но родители заставили окончить восемь классов.
