Все заработанные деньги я отдавала маме. Она сидела дома без работы. Делала вид, что разгадывает свои любимые кроссворды, а сама мучительно думала, как жить дальше. Именно в это время маму пригласили сниматься в «Зимней вишне 2». Это нас спасло. Когда мама встала на ноги, стало полегче. Она начала много сниматься, ее месяцами не было дома — и тут наступал праздник. Я часто оставалась одна. Трепала родителям нервы все это время постоянно: не звонила, пропадала, не подходила к телефону.
Мама прекрасно отдавала себе отчет, что оставляя четырнадцатилетнего подростка одного, рискует вернуться в дом, где все вверх дном: я сразу же собирала веселую компанию. Мама приехала и ахнула: телевизор разбит, стол сломан. Слава богу, что мы хоть окна не вышибали. Соседи на меня не жаловались. Они знали: раз музыка допоздна гремит, значит, Нина куда-то уехала. Иногда звонили в три часа ночи и просили нас наконец угомониться.
Как-то она уехала на съемки в Питер. За день до ее возвращения мы с подружкой отправились в Белоруссию, даже записки не оставили. Без денег, как две хиппи, в плацкарте. И тут же сорвались в Прибалтику к бабушке моей подруги, когда родители узнали, где мы. А оттуда уехали на Украину к моей бывшей однокласснице. Месяца два колесили. Представляете, что пережила моя мама? Она подняла на ноги всех знакомых. К моему возвращению была уже без сил и только смогла сказать: «Когда уходишь, звони, дочка. Ты можешь сказать, что жива, а дальше вешать трубку и не слушать, как я буду ругаться...»
Она не боролась с моим курением, только попросила, чтобы я это делала дома, а не на улице. Как-то в десятом классе мы с подругой напились. Утром мама вошла в мою комнату, где мы спали, и тихо спросила: «Что, плохо? Сейчас пива принесу. Но запомните, девочки... — Я думала, сейчас нотацию прочитает, а она сказала: — Градус надо повышать и напитки не смешивать». С тех пор я вообще алкоголь не признаю...
Этот тяжелый период заставил меня быстро повзрослеть и понять, что жизнь — не такая простая штука. Окончив школу, я какое-то время не училась, работала. Поступила года через два на актерский курс ВГИКа, потом перевелась в ГИТИС. Я не хотела учиться, но у родителей было четкое понятие — девочка не может остаться без высшего образования. Вскоре я поняла, что актрисой не буду: «Быть хуже мамы не имею права, а лучше — не факт, что стану». Она никогда на меня не давила: «Решай сама, тебе жить, а я приму любой твой выбор...»
