У нас на курсе собрались очень сильные ребята — Александр Феклистов, Дмитрий Брусникин, Роман Козак, Михаил Мокеев, Марина Брусникина, Яна Лисовская (Людка из фильма «Любовь и голуби»), Полина Медведева, Павел Белозёров, Валерий Войтюк, Александр Смирнов, Андрей Подошьян, Александр Ганнусенко, Андрей Санатин и другие. Вера Сотникова пришла на втором курсе после декретного отпуска.
Через несколько лет на выпускном вечере наш педагог Николай Лаврентьевич Скорик по секрету рассказал, что Ефремов очень долго во мне сомневался. И только после того, как мы с Игорем Власовым и Мишей Мокеевым сделали отрывок из поэмы «Теркин на том свете», изменил свое отношение. Сказал: «Варчук будет артистом. Каким артистом и как сложится его судьба, зависит только от него самого».
Теркина играл Миша, а я — его сослуживца, «проводника» по тому свету. Когда мы показали эту работу нашему курсу и педагогам, все были в восторге, ржали в голос. Ефремов вообще любил посмеяться и был, на мой взгляд, потрясающим характерным актером. Жаль, что в силу ряда причин не смог реализоваться в этом качестве, был более востребован как социальный герой. Показывать отрывок для кафедры нам не разрешили, поэма в то время была запрещена цензурой, но Ефремов добился, чтобы мы его сыграли без зрителей. «Теркин» сделал свое дело. На третьем курсе Олег Николаевич ставил с нами акт из «Трех сестер» и поручил мне роль Соленого. И я все погубил.
Он не мог что-то долго объяснять и на репетициях показывал всех персонажей, включая женщин, — абсолютно гениально. Мы должны были просто повторять. Но мне казалось, что Ефремова невозможно повторить, надо играть по-своему. А для этого — все разложить по полочкам: почему Соленый так себя ведет, что им движет, что он чувствует и так далее.
Я все время задавал Ефремову множество вопросов. Сейчас понимаю, как был глуп и наивен. Мое упрямство и дотошность сыграли злую роль, помешали найти с ним контакт. Он ведь был не столько педагогом, сколько режиссером, и я его раздражал. Потом уже знающие люди объяснили, что Олег Николаевич мог влюбиться в артиста (что в моем случае произошло после «Теркина»), но и навсегда забыть, если тот подводил его хотя бы один раз или не оправдывал ожиданий. Вычеркивал из своей жизни. Наверное, поэтому во МХАТе было так много обиженных на Ефремова. Он их тоже когда-то «вычеркнул».
Олега Павловича Табакова ученики вспоминают как отца родного. Он-де их кормил, лечил, решал бытовые вопросы. К Ефремову нельзя было пойти с проблемами личного характера. Он был довольно жестким человеком. На моей памяти только однажды пришел на помощь студенту — Андрею Подошьяну, у которого произошел конфликт с педагогами. В остальных случаях держал дистанцию. Никогда не участвовал в наших посиделках. У нас была традиция отмечать окончание семестра с педагогами. Один раз, помню, собирались в кинотеатре у Саши Феклистова, где тот работал ночным сторожем. Другой раз — в кафе на улице Горького, где ночными сторожами работали мы с Андреем Гриневичем. Алла Борисовна Покровская, наша «мамочка», всегда к нам приходила.
Курс был разделен на две группы. Одной руководил Андрей Васильевич Мягков, а другой — Алла Борисовна. Я был ее питомцем. Сейчас вспоминаю Школу-студию МХАТ и поражаюсь: у каких людей мы учились! Как нам повезло! Воспитание — это ведь не нотации, а окружение. Друзьями нашего курса были Ия Саввина, Сергей Юрский, Александр Гельман, Анатолий Васильев (актер Театра на Таганке). Дипломный спектакль ставил Александр Александрович Калягин. Ефремов особенно не учил и говорил немного, но создал замечательную творческую атмосферу. Приучал нас быть самостоятельными и независимыми.
Сниматься не разрешал. Выгнал Гриневича, когда тот тайком снялся в каникулы, захватив начало следующего учебного года. Чтобы оправдать свое отсутствие на занятиях, Андрей взял медицинскую справку. Но правда вышла наружу, и Ефремов его отчислил. Не помогло даже то, что мама Гриневича работала во МХАТе.
