О своем новом увлечении не сказал ни сестре, ни родителям, решил не торопиться, хорошенько все обдумать. Сдав зимнюю сессию и взяв академический отпуск, ушел в армию — там надеялся разобраться в своих чувствах. За два года неясная мечта действительно превратилась в осознанное стремление. Но я не готовился к поступлению в театральный и целый месяц после дембеля гулял напропалую. Опомнился в последний момент, когда до отъезда в Москву осталось дней десять (решил поступать в столице). Во всем признался сестре. Она свела со своей подругой, работавшей в Свердловском драматическом театре. Та послушала меня и сказала: «Ты не будешь артистом!» Меня не смутил ее приговор, наоборот, завел еще больше. Я же упрямый, как все Овны.
Поступал во все столичные театральные вузы. И везде провалился с треском на первом же туре. До второго дошел только в Школе-студии МХАТ. В то время в периферийных театральных училищах студентов набирали позже, чем в Москве. Это было замечательно придумано. Те, кто срезались в столице, поступали в провинции. Так я оказался в Свердловском театральном училище.
После окончания первого курса снова поехал в Москву. В тот раз везде дошел до третьего тура, но на него надо было принести документы, а они лежали в училище. Как только выяснялось, что я уже студент, мне говорили: «Мы вас взять не можем, вы уже учитесь». Думаю, это было отговоркой. Только в ГИТИСе предложили: «Окончите — приезжайте к нам на заочное, мы вас возьмем». В Свердловске тогда актеры получали среднее образование, а в Москве — высшее.
Я придумал, как обойти препятствие. Вернувшись домой, устроился ночным грузчиком в магазин «Молоко» и завел трудовую книжку. То есть официально стал рабочим человеком. В конце второго курса договорился со знакомой девушкой, работавшей в секретариате, чтобы она тайком выдала мне аттестат, и снова рванул в Москву. Вера к тому времени уже работала в Новом драматическом. Я остановился у нее в общежитии, где познакомился с Борисом Невзоровым, Натальей Егоровой, Николаем Попковым и другими артистами из первого звездного состава. Помню, они собрались большой компанией после спектакля и Вера сказала про меня:
— Вот еще один ненормальный решил поступать на артиста.
— Тебе это надо? — спросил Борис полушутя-полусерьезно. — Подумай хорошенько. Актерская жизнь не сахар!
Но меня уже было не остановить.
Поступал прицельно — в Школу-студию МХАТ. В тот год набирал Ефремов. На прослушивании абитуриентов сидел Игорь Павлович Власов — ученик и помощник Олега Николаевича, который потом работал с нами на курсе. Он поверил в меня, пропустил сразу на конкурс. Подсказал, что и как лучше читать.
На конкурсе сидела вся приемная комиссия, в том числе — прославленный педагог по сценической речи Анна Николаевна Петрова. Прочитал буквально несколько строчек из «Облака в штанах» и вдруг услышал ее реплику, тихую, но отчетливую: «Такого дефективного у меня еще нет!» Все засмеялись. Потом выяснилось, что Анна Николаевна писала докторскую диссертацию и ей были интересны студенты с разными речевыми характеристиками. Впоследствии все четыре года она очень серьезно с нами работала, придумывала разные упражнения, экспериментировала. Думаю, мой уральский говорок сыграл положительную роль при поступлении.
Ефремов слушал очень внимательно. Видимо, уже тогда подбирал ребят для своего будущего театра. Это нам стало понятно позже. Олег Николаевич мечтал создать новый «Современник» и хотел, чтобы мы прошли тем же путем. Мы позже даже занимались в той самой аудитории, где когда-то репетировали будущие актеры «Современника».
Я не послушался Власова, заменил произведение, которое он советовал читать. Что на меня нашло? Как только вышел из аудитории, Игорь Павлович выскочил за мной:
— Зачем ты это сделал?!
— Не знаю. Я так чувствовал...
Наорал на меня, подумал уже — ну все, провалился. Результаты конкурса объявляли не сразу. Просидел в ожидании часа два или три. Наконец вывесили списки тех, кто допущен к общеобразовательным экзаменам, и я обнаружил там свою фамилию. Вышел Власов, рассказал, что у Ефремова по моему поводу были очень серьезные сомнения. Он его долго уговаривал и все-таки убедил.
