Мы с Игорем Ливановым очень сблизились на этом сериале. Жили тогда неподалеку и дружили семьями. Подтягивали друг друга, если предлагали где-то выступить за еду. Многие артисты на это соглашались, не считали чем-то зазорным.
В конце девяностых кино стало постепенно возрождаться. Пошли сериальные проекты. Из тех, что мне запомнились, — «Золото Югры», «Поворот ключа», «Тайный знак». Пару лет я работал на телевидении — в программах «Место происшествия» и «Дорожный патруль» на шестом канале и в «Службе спасения» на НТВ. Это тоже поддержало.
В театр вернулся в 2007-м. Александр Анатольевич Ширвиндт предложил роль в спектакле «Женщины без границ». Звал и в труппу. Но я сказал: «Еще неизвестно, как меня примут. А вдруг артисты будут недовольны, что чужак отнимает у них хлеб? Давайте поиграем, и все станет ясно».
За пятнадцать минут до премьеры узнал, что умер отец. Случайно. Близкие не хотели об этом сообщать перед спектаклем, но позвонила тетя из Свердловска с вопросом, когда приезжать на похороны.
Наверное, справиться с горем помогло то, что я был вынужден сразу переключиться на работу. Перед выходом на сцену посмотрел в зеркало и вздрогнул. Вспомнил, что нам в студенческие годы рассказывал Мягков. Однажды Андрей Васильевич заговорил о том, насколько жестока наша профессия, и привел в пример своего знакомого актера. Когда тому сообщили о смерти близкого человека, он посмотрел в зеркало, чтобы запомнить свою реакцию и свое лицо в этот момент. Я тоже так сделал, автоматически...
Два сезона играл в Театре сатиры, и каждый раз после спектакля одна народная артистка бегала к Ширвиндту и жаловалась, что я не устраиваю ее как партнер. Ее и Зиновий Высоковский не устраивал. В результате и мне, и ему однажды объявили, что больше не нуждаются в наших услугах.
Стал сотрудничать с «Театром Луны». Сначала Сергей Борисович Проханов предложил одну роль, потом — еще две. На банкете публично позвал перейти в труппу, я отказался: «С удовольствием пойду на любую роль, которую дадите. Буду рад с вами работать, но только не в штате. Считаю, что уже заслужил возможность выбирать».
Ефремов когда-то говорил: «Не надо вступать в коалиции, бороться против режиссера. Надо искать своего». Я уже не надеялся его найти. Но однажды позвонил режиссер Михаил Рыбак, сказал, что хочет со мной работать. Мы два часа проговорили по телефону, и я понял, что Михаил Игоревич — такой же романтик театра, как и я. Он живет и работает в Германии, где у него своя труппа, но сотрудничает с Московским областным театром драмы и комедии, базирующимся в Ногинске. Поставил там несколько спектаклей, пользующихся огромным успехом. Мы с Михаилом Игоревичем сделали уже три: «Деревья умирают стоя» Алехандро Касона, «Братская помощь, или Мою жену зовут Морис» Раффи Шарта, «Поминальная молитва» Григория Горина. Бог даст, сделаем и четвертый.
Теперь несколько раз в месяц я езжу в Ногинск играть и несколько раз в год — на гастроли. И не с антрепризой, а с настоящим репертуарным театром, работающим на серьезном материале. Труппа приняла хорошо, все очень помогали. В Московском областном берегут старые традиции, которые во многих столичных коллективах давно забыты. За кулисами лежат ковровые дорожки, на сцену в уличной обуви никто не выходит. Особенно умиляет трепетное отношение персонала к артистам.
