Я еще лежала в стационаре, когда умер знаменитый режиссер и актер Игорь Петрович Владимиров. Папа приехал в Питер попрощаться с человеком, с которым когда-то замечательно сотрудничал. И кто-то из актеров Театра Ленсовета, чей внук учился в том же интернате, что и Настя, после похорон Владимирова подошел к нему: «Леш, наши внуки учатся в одном классе. Навестим Настю вместе?» Но папа не захотел.
Летом он приехал на гастроли в Питер с Галюсей. Мама, которая наконец смогла выбраться из Германии, разыскала его телефон и битый час высказывала все, что о нем думает по поводу больницы в частности и жизни в общем. Папа хотел прийти в гости, но поскольку закончить телефонную ссору им с мамой не удалось даже за час, решили, что лично им лучше не встречаться. В парк я взяла с собой Настю. Папа принес огромную коробку конфет и вообще был мил. Спросил, сколько стоило мое лечение, и тут же вынул из портмоне всю сумму.
— Спасибо, мне не надо, — я протянула ему купюры обратно.
— Мне надо, — сказал он.
Так мы увиделись в предпоследний раз.
Наша последняя встреча в 2012 году, о которой я все пытаюсь рассказать, неумолимо отсылает меня к предпоследним, за год до... Иначе все случившееся непонятно. Я и сама часто возвращаюсь, прокручиваю в памяти воспоминания, чтобы понять: почему не сложилось? Так вот, после того как мы с папой встретились и поговорили, он пообщался с внучкой и все было хорошо, Галина Петровна обвинила меня в том, что я позвонила ей под утро, говорила неприятные для нее слова и, по ее мнению, была нетрезва.
Когда я сказала, что ничего подобного не было, Кожухова призвала в свидетели моего отца, мол, что он слышал все по параллельному телефону и узнал мой голос. В сердцах я сказала: «Ну, если папа не знает моего голоса, я в этом не виновата». Она бросила трубку. Именно тот якобы мой звонок Галюсе он припомнил спустя почти десять лет, лежа со сломанной ногой на даче в Никольском. Но я ей не звонила!
В Германии начинать было непросто: мама в возрасте, дочка маленькая. Поначалу устроилась официанткой, потом выучилась на социального работника. Мама допекала разговорами: «Он же твой отец, надо уметь прощать. В мире не так много родных людей, нужно ценить то, что имеешь». Но только года через три я набрала его номер. «Ну, слава богу, позвонила, — с облегчением вздохнула телефонная трубка папиным голосом, — а то помру и не узнают, куда тебе сообщить». Папа начал позванивать, я — тоже. Правда, до первой ссоры.
