Позвонила Оле Машной, попросила узнать о месте и времени похорон. Приехала. Когда безутешная вдова потребовала вывести меня из автобуса, на котором везли гроб моего отца на кладбище, я предъявила охране свидетельство о рождении и от меня отстали.
На гражданскую панихиду не собиралась. Все эти вымученные речи, стандартные слова о том, каким покойный был прекрасным человеком, мне никогда не нравились. Не понимала и обычая провожать актеров аплодисментами. Вот несут мертвого человека, а вокруг аплодирующий народ... Когда прочитала в Интернете, что папа просил не аплодировать ему после гражданской панихиды, поразилась нашей схожестью и в этом тоже.
На кладбище белый февральский снег мешался со взрытой могильной землей. Орали озябшие кладбищенские вороны. Знаете, а мы с ним ведь любили зиму. Часто ездили кататься на санках, лыжах в Павловск, Пушкин. Мама тягу к экстриму не разделяла и поэтому крайне редко выбиралась вместе с нами.
Та гора была очень крутой, я бы своему ребенку ни за что не разрешила на такую даже подняться... Да и папа почему-то сам спуститься не захотел. Зато меня посадил в финские санки, на полозья встал мамин племянник, и мы покатились. На полпути родственник свалился, а я полетела дальше, навстречу ледяному насту, который обычно собирается у речек в мороз. Упала. Половину лица тут же залило кровью — содрала очень приличный кусок кожи. Поднимаю глаза вверх — на вершине горы на корточках, обхватив голову, сидит папа... Думаю, испугался он тогда сильно.
На время зимних каникул отец всегда снимал домик в Комарово. Мама и туда с нами не ездила. Вот никогда у меня не было ощущения «мама, папа, я — счастливая семья», родители не воспринимались единым целым. А в Комарово мы с папой чуть свет уже на лыжах: он впереди, я стараюсь поспевать, мороз щекочет щеки. Папа очень любил меня тогда. Прекрасно помню, как он грел простенькое одеяло у русской печки, прежде чем уложить меня спать. И вот я стою на Никольском кладбище и вспоминаю, как давно все это было. Больше никогда — это так страшно...
Я долго переживала. На то, что папина смерть была не менее странной, чем его жизнь в последние годы, обратила внимание не сразу. Мысли работали в другом направлении. А потом стоило потянуть за одну ниточку — вылезло целое полотно.
