Несмотря на подшучивание жены и соседей, Кандинский на этих прогулках ни за что не желал изменить своему старому велосипеду, в числе других вещей возвращенному ему из Мюнхена. Он не раз признавался Нине, что хотел бы, чтобы когда-нибудь они вместе смогли вот так же проехаться и по окрестностям Мурнау, которые он когда-то любил... Увы, этого так и не случилось. Дважды им с Ниной довелось вместе побывать в Мюнхене, и оба раза у Василия Васильевича в последний момент не хватало духу отправиться туда, где все еще жила Габриэле.
А вскоре это стало и вовсе невозможным: в 1933 году Баухаус закрыли пришедшие к власти национал-социалисты и Кандинским пришлось срочно перебираться во Францию.
И все-таки встреча двух женщин состоялась — и именно в Мюнхене. Она случилась в 1949 году в Доме искусств на выставке, посвященной «Синему всаднику».
К тому моменту самого Василия Васильевича уже пять лет как не было на свете. В отличие от многих деятелей искусств, после начала Второй мировой нашедших убежище в США, Кандинский, которому было за семьдесят, не решился пуститься в трансатлантическое плавание. Пережив войну в оккупированном Париже и успев увидеть его освобождение, он скончался от инфаркта в декабре 1944-го, не дожив несколько дней до своего семьдесят восьмого дня рождения.
Он так и не узнал, что Габриэле Мюнтер вместе со своим другом Йоханнесом Айхнером, на склоне лет подарившим ей семейное счастье и новое творческое вдохновение, десять лет с риском для жизни прятала работы и архив Кандинского от нацистов, объявивших абстрактное искусство дегенеративным и подлежащим уничтожению. Тайное хранилище она устроила в подвале своего дома в Мурнау, закамуфлировав ведшую туда дверь старым шкафом.
