В 1942 году, когда оба сына находились в училищах — Сережа в артиллерийском, Володя — в танковом, деда арестовали во второй раз то ли за «вредительство», то ли за «восхваление немецкой техники». Бабушке Марии Федоровне, выпускнице московского Екатерининского института благородных девиц, впервые в жизни в шестьдесят четыре года пришлось идти работать, чтобы дед не помер в мордовских лагерях без посылок. Он провел там пять лет, вышел только в 1947-м, а реабилитирован лишь в шестидесятых.
Между прочим напомню, что до 1965 года девятое мая оставалось будним днем. Накануне двадцатилетия Победы отец несколько раз писал в ЦК КПСС о том, что этот святой для нашего народа день должен широко отмечаться и стать выходным. Хорошо помню парад на Красной площади в 1965 году. Но главное, вышло постановление Совета министров, в котором инвалидам и участникам войны впервые предоставлялись существенные льготы: и скидки на лекарства, и первоочередность в получении жилья.
До этого отец потратил немало сил, чтобы те, кто пережили плен и раньше вообще ничего не получали, тоже считались ветеранами. Их, между прочим, насчитывалось почти пять миллионов. Фронтовики готовы были носить отца на руках. Мы с братом убеждены: главный христианский подвиг члена КПСС Сергея Смирнова в том, что он вернул гражданское достоинство миллионам несчастных, прошедших немецкий плен.
— У Сергея Сергеевича, секретаря Союза писателей, было множество общественных обязанностей. Удавалось находить время на сыновей?
— Конечно. Мы с братом росли достаточно вольно, нас никогда не били, не пороли. Я собирался стать артистом, может потому, что вырос в театре. В школе был сам себе и артистом, и режиссером. Помню, готовил вечер новеллы по рассказам О’Генри, Мопассана и Чехова. Проблема была с исполнителем главной роли в «Вожде краснокожих» О’Генри. Во время урока вышел в коридор и увидел, как рыжий пацаненок, которого выгнали из класса, пишет пальцем на морозном окне слово из трех букв. Он был немедленно утвержден на роль. Так дебютировал на сцене Александр Адабашьян.
Через десятилетия мы ехали со съемки сериала «Отцы и дети», где Адабашьян был соавтором сценария и художником-постановщиком. Когда я напомнил ту историю, Саша потребовал, чтобы автобус немедленно остановился, и вся группа на обочине дороги из Орла в Мценск отпраздновала годовщину его дебюта.
Сам я появлялся в образах Сатина, Сирано де Бержерака, не добрался только до Шекспира.
Последние три года учился во французской спецшколе. Тогда в Москве их насчитывалось всего три — французская, немецкая и английская. Отец, кстати, самостоятельно освоил пять иностранных языков. У него была шикарная английская библиотека. За год до смерти стал учить испанский, читал «Дон Кихота» в оригинале. На конгрессе писателей в Риме делал доклад на итальянском. Его принялся изучать, поработав с Джузеппе Де Сантисом на фильме «Они шли на Восток», где был соавтором сценария с русской стороны.
Когда родители переехали в Марьину Рощу, отец, узнав, что в квартале от дома спецшкола, сказал: «Надо быть дураком, чтобы не использовать такую возможность!» Я за лето выучил французскую грамматику, сдал экзамен, и меня зачислили. По языку с тех пор получал одни пятерки.
