Мы тогда собрались в Америку, набрали тридцать сценариев молодых режиссеров, надеялись на помощь американских продюсеров. Ехали от Союза целой командой. Покойный Говорухин, который в нее входил, буквально перед нашим отъездом дал интервью, где заявил, что мы намеренно повернули советский кинематограф в выгодную для себя сторону и думаем только о том, как, сняв за госсчет убыточный фильм, умудриться хорошо заработать. Ко всему прочему, получили еще и борзыми щенками, за рубежом будем представлять советское кино на фестивалях. Газета попала мне в руки перед секретариатом. Говорухин на нем присутствовал. Я сказал: «Не знаю, что заставило тебя так плохо о нас думать, но руки тебе больше не подам». Меня поддержал Рустам Ибрагимбеков: «Я тоже разрываю с тобой общение». Наш обличитель весь побелел, но от поездки не отказался. И мне несколько раз пришлось представлять его американцам, рекламировать, говорить добрые слова. По приезде Станислав Сергеевич говорил, мол, Смирнову надо было свозить в Америку жену, вот поэтому мы и поехали, денег там не достали...
Действительно, денег не достали, но завели массу полезных знакомств. Почему он был настолько на меня озлоблен, не знаю. Но таких случаев немного. В Союзе все-таки преобладала дружеская, нормальная атмосфера.
На очередном съезде кинематографистов Климова и меня снова выдвигали. Оба отказались. Устали... Я вернулся домой в первом часу ночи. Телефон, который постоянно трезвонил, не давал спокойно поесть, замолчал навсегда.
— Трудно было снимать «Жила-была одна баба», вернувшись в режиссуру после двадцатидевятилетнего перерыва? Тем более что фильм исторический — о Тамбовском восстании крестьян против большевиков.
— Третий день съемок, город Задонск Воронежской губернии. Берег Дона, в километре от Задонского монастыря в степи стоят шестьсот человек массовки. Вдруг раздается звонок из Лондона, в трубке голос Андрона Кончаловского:
— Ну как ты?
Я ухожу в степь, чтобы никто не слышал.
— Андрюша, ужас нечеловеческий!
— Что такое?
— Снимаю третий день, прихожу домой, смотрю на экран и понимаю: все так бездарно. Как все переснять, когда, не представляю!
Андрон кричит:
— Мать твою, сколько ты не работал?
— Лет тридцать.
В ответ — поток нецензурной брани и совет:
— Возьми себя в руки! Уверяю, позвоню через неделю и у тебя все будет в порядке!
Через неделю убедился в правоте Андрона.
— Вы довольны тем, как сложилась жизнь ваших детей?
— В целом да. Леша проучился два года в РГГУ на японской филологии, затем поступил во ВГИК на курс Сергея Соловьева. «Садовое кольцо», по сути, его дипломная работа. А у моих девчонок нет высшего образования. Ни одна не пожелала получить корочки. Я мечтал, чтобы стали филологами, математиками. Но Дунька бросила филфак, потом и ГИТИС. Сашка вообще не пошла учиться, уехала в Америку, вернулась, вышла замуж за англичанина, потом развелась. Работает в Лондоне личным ассистентом руководителя страховой компании. Гланя проучилась в РГГУ пять лет, а диплом защищать не стала. Так что у всех только самообразование. Правда, все успешно работают. Авдотья — прекрасный режиссер, постоянно снимает, дочери очень повезло с мужем, он во всем ее поддерживает. В будущем году у Дуни юбилей — пятьдесят лет. Гланя — главный редактор в продюсерской компании Валерия Тодоровского. Ее рвут на части, за ней охотятся другие студии. Но душа за каждого все равно болит. Мне по большому счету уже ничего не нужно, я старый человек, главное, достойно помереть.
