Когда я узнал, что руководство Экспериментальной студии (худрук Григорий Чухрай и директор Владимир Познер — отец известного телеведущего) отправило картину в кинокомитет с рекомендацией положить на полку, взбесился. Случайно столкнулся с Чухраем на «Мосфильме» и при людях наговорил ему грубостей. С тех пор мы не разговаривали, даже не здоровались.
Прошло лет двадцать. Включил однажды телевизор, шло «Чистое небо», и не мог оторваться от экрана, досмотрел до конца, слезы текли рекой. Набрал номер Григория Наумовича... Мы стали вместе работать в мосфильмовском объединении «Дебют». К юбилею Чухрая Берман с Жандаревым сняли фильм. Это дало мне возможность с любовью разъяснить, какое место занимает в истории кино он сам и его «Баллада о солдате». К счастью, Григорий Наумович был жив, слышал это и позвонил мне.
Негатив «Ангела» исчез — то ли смыли, то ли потеряли. Единственная копия уцелела у покойной Люды Раевой, моей монтажницы. В прошлом году стукнуло пятьдесят лет с тех пор, как мы сняли «Ангела». На счастье, нашлась в Госфильмофонде лаванда (рабочая копия негатива), ее оцифровали, и теперь есть жесткий диск с изображением превосходного качества. Года два назад мы показывали фильм в Израиле, Одессе. Молодые смотрели с интересом, задавали вопросы. Картина жива.
— Ваш «Белорусский вокзал» непременно показывают в День Победы. К нему-то, наверное, претензий у киночиновников не было?
— Фильм закрывали четыре раза. Но это редкий случай, когда картина имеет свою судьбу. После того как «Ангел» и «Родина электричества» легли на полку, Леню Гуревича уволили как редактора, который утратил бдительность. Однажды сидели в компании, и Ленька обмолвился, что на Экспериментальной студии лежит заявка Вадима Трунина на сценарий: там четыре фронтовика пришли на похороны своего командира. Они давно чужие люди, но выпили и попытались найти утраченный общий язык. Потом поехали к фронтовой медсестре, а утром разошлись — снова как чужие. Я обалдел. Впервые в жизни ощутил: это касается меня лично и я просто обязан сделать эту картину. Может, потому что проходил все это, когда отец искал героев Брестской крепости? Помню, как мужики приезжали к нам в Марьину Рощу, ночевали. Одного надо было вытащить из тюрьмы, другого — восстановить в партии, третьему — добыть квартиру или пенсию, а всем вместе — вернуть доброе имя и уважение народа.
Пришел домой ночью. Кинулся к телефону. Разбуженная в три часа жена Трунина продиктовала номер. Оказалось, Вадим в партийном санатории под Фрунзе писал сценарий по заказу киргизского начальства. Он ухмыльнулся: «Да бери ради бога, заявка лежит уже давно». Утром я вхожу в кабинет Познера: «Нет, с нас хватит «Ангела», с вами мы больше дела не имеем».
Потащил заявку на «Мосфильм», Юлий Яковлевич Райзман говорит: «Андрюша, это слишком грустно. Ну кто же это запустит?» Тыкался-тыкался, все без толку. Вдруг узнаю: Экспериментальная студия отдала заявку Ларисе Шепитько. Она с Труниным и Лебешевым уехала в Репино писать сценарий. Когда он был готов, дали почитать — мы дружили. История начиналась не с похорон командира, а с его гибели от взрыва в научной лаборатории, которой руководил. Встретились в Доме кино с Ларисой и Вадимом, я раскритиковал: ерунда.
