Уходил от первой жены в никуда. Жить было негде. Пытался звонить друзьям — безуспешно. Первую ночь провел на Киевском вокзале. Сдал полупустой чемодан в камеру хранения, лег на лавку, как бомж...
— Вы родились в Ташкенте, как ваша семья пережила страшное землетрясение, случившееся в 1966-м?
— Мне тогда было два года, и я не мог запомнить это событие. Знаю лишь по рассказам родных. Весь город лежал в руинах, в том числе и наш двор. Мы жили там, где сейчас в Ташкенте Красная площадь, то есть в эпицентре землетрясения. У дома обвалилась стена, когда мама вытаскивала меня из-под обломков, кирпич упал ей на спину. Но, слава богу, все остались целы!
Сразу после трагедии обитали в палаточном городке, поэтому моими первыми словами были «палятка» и «трясение». Сестру Лену на лето отправили в пионерский лагерь в Подмосковье. Потом нас приютили родственники. Тогда в город съехались люди со всего Союза, отстраивали его заново. За год восстановили!
Наша семья жила в Ташкенте с давних пор. Прадед и прабабушка по отцовской линии служили еще у великого князя Николая Константиновича Романова, он — стременным, она — поварихой. Дед Генрих Генрихович Штарклофф — из поволжских немцев, вместе с бабушкой сражался с врагами революции.
Елена Георгиевна Самойленко была потрясающим человеком: воевала с басмачами, в Великую Отечественную курировала детские дома в Узбекистане, потом руководила крупнейшей кондитерской фабрикой, стала депутатом Верховного совета УзССР. Кроме русского знала еще несколько языков: узбекский, туркменский, киргизский, таджикский. Сыну бабушка дала свою фамилию, потому что с дедушкиной немецкой во время войны жить было небезопасно. Мой папа Валериан Генрихович — доктор геолого-минералогических наук, профессор, преподавал в университете. Мамочка Светлана Александровна — учительница химии и биологии в интернате для детей, переболевших полиомиелитом. Туда съезжались ребятишки со всей Средней Азии.
— Родители не имели отношения к искусству и были решительно против вашего актерства. Как же вы это провернули?
— Лет в десять я впервые вышел на сцену — в пионерском лагере мы ставили сказку — и получил от лицедейства такое огромное удовольствие, что сразу захотел стать артистом. Целыми днями пропадал в студии драматического искусства. Наш любимый педагог Ольга Карловна Фиала, которую знал весь театральный Ташкент, фанатично любила театр, привила эту любовь и мне. Сегодня ее ученики разбросаны по всему свету: они и в Израиле, и в Америке, и в Европе. И конечно в Москве: Игорь Золотовицкий, Виктор Вержбицкий.
Мальчишки, девчонки... Самая несчастная любовь, как положено — в четырнадцать лет, случилась именно в студии. И первый поцелуй, который мне не понравился: не понял, зачем во рту языком ковыряются. Влюбился я в девочку старше себя. А потом узнал, что служил ширмой, которой она прикрывалась, чтобы заставить ревновать другого парня. Ольга Карловна поняла это, вызвала меня на разговор и раскрыла все карты. Тогда я осознал, что влюбленности не так безопасны, как кажется.
