Тем временем бывший отель в Бельвю, где располагалась школа Дункан, в войну служил сначала госпиталем, а затем центром подготовки американских солдат. После заключения мира вернувшаяся из-за океана хозяйка продала его французскому правительству и купила дом в престижном парижском районе Пасси, оборудовав там студию для занятий.
Стены жилых покоев на рю де ла Помп танцовщица распорядилась затянуть строгим сукном, полы застлала однотонными коврами. Немного стильной мебели и картин завершали образ творческой мастерской. «Посмотрите на мои декорации, — говорила Айседора, указывая на окна. — Эти простые синие занавеси у меня с тех пор, как я впервые начала танцевать. Что касается драгоценностей — в них нет необходимости. Цветок более прекрасен в руках женщины, чем все жемчуга и бриллианты в мире».
В 1921 году она выступала в Лондоне, где семью годами ранее блистала Александра Балашова. Концерт «босоножки» в Театре принца Уэльского посетил Леонид Красин. Встреча эта, как принято говорить, стала судьбоносной.
Советский полпред и по совместительству торгпред в Великобритании зашел к Дункан за кулисы выразить восхищение — особенно его впечатлил «Славянский марш» Чайковского. И тут же принялся зазывать танцовщицу в РСФСР, предложив заключить контракт. Подписывать его Айседора отказалась, считая, что с «товарищами» невозможны такие «буржуазные» отношения. А свои пожелания, по настоянию Красина, выразила в письме к наркому просвещения Луначарскому: «...Хочу танцевать для масс, для рабочих людей. Которым нужно мое искусство и у которых нет денег, чтобы прийти и увидеть меня. И я хочу танцевать для них просто так...»
Анатолий Васильевич ответил телеграммой: «Приезжайте в Москву. Дадим школу и тысячу учеников. Можете воплотить Вашу мечту на высоком уровне». Красин же сообщил, что для тысячи детей власти готовы предоставить дворец в крымской Ливадии. Какое счастье — опять ее школа будет на берегу моря! Дункан ответила, что готова отплыть из Лондона первого июля 1921 года. К этому времени ее отношения с Зингером завершились окончательно.
Для друзей она устроила прощальный прием. Среди приглашенных оказались и русские эмигранты, которые всячески отговаривали танцовщицу от безумной затеи, твердя, что в Стране Советов голод и большевики. Некая мадемуазель Чайковская выразилась более определенно: там «режут четырехлетних детей и развешивают их в мясных лавках». Впрочем, Айседора в эти глупости не верила. Не поверила она и предсказанию модной лондонской гадалки, пообещавшей: не пройдет и года, как мадам выйдет замуж.
