Можно сказать, ей везло: по разным причинам из Большого почти одновременно ушли три ведущие балерины — Аделина Джури, Любовь Рославлева и Энрикетта Гримальди — и Балашовой стали доверять главные партии. В 1909 году под руководством Александра Горского она блестяще выступала в Лондоне.
Сашенька представляла собой идеальную балерину русской школы и чем-то напоминала знаменитую Матильду Кшесинскую. В 1911 году на гастролях в Петербурге критики называли ее «дитя московской Терпсихоры». Появился и постоянный партнер Михаил Мордкин: дуэт не только танцевал классику, но и выступал с эстрадными номерами. Например в «Матросском танце» Александра появлялась в тельняшке и брюках-клеш, залихватски «попыхивая» огромной трубкой.
Софья Гиацинтова вспоминала: «Блистательная пара. Она — похожая на пушистого котенка, пухленькая и тоненькая одновременно, точная в движениях, веселая и скромно-обольстительная. А Мордкин — большой художник необычайного темперамента. Его тело напоминало древнегреческие статуи, но было одухотворено пламенем огромного дарования — в движении рассекало воздух...»
Особенно хороша Балашова была в главных партиях «Спящей красавицы», «Тщетной предосторожности», «Арлекинады». Она говорила: «Театр для меня — храм». В этом храме балерина и встретила будущего мужа. Общие знакомые сомневались, смогут ли ужиться вместе столь разные люди: тихий, скромный, будто созданный для семейной жизни Алексей Константинович и целиком преданная своему искусству темпераментная Сашенька. Однако брак — для Ушкова второй — получился счастливым. Он сразу принялся перестраивать свой особняк на Пречистенке «в стилях», как было заведено у богатых москвичей на рубеже нового столетия — создавать достойную оправу молодой супруге. Для ее домашних репетиций появился зеркальный зал. А собственное имя хозяин увековечил в мавританской гостиной, где над камином арабской вязью несколько раз повторяется его фамилия.
Сашенькин свекор Константин Капитонович Ушков помогал Немировичу-Данченко при создании Московского художественного театра. Записавшись первым пайщиком, он сделал взнос в размере четырех тысяч рублей. Ушков-старший вообще обожал искусство и немалую часть огромного состояния тратил на художественно-просветительские цели. Эту традицию впоследствии продолжил и сын.
