Зеваки постоянно лицезрели «болящих» аристократов, нарезающих круги по парковым дорожкам, и не понимая смысла действа, прозвали их по имени профессора-немца «лодырями». Его метод обогатил русский язык выражением «лодыря гоняют».
Через несколько месяцев после внезапного исчезновения хозяев в балашовских покоях поселилась приглашенная новой властью в Москву «товарищ» Айседора Дункан. Для сорокачетырехлетней американской танцовщицы этот приезд в Россию стал далеко не первым. Она попала сюда еще в конце 1904 года, перед Рождеством, правда не в Москву, а в Санкт-Петербург, и сильно удивлялась, что здесь еще только двенадцатое декабря — русские жили по старому стилю. В свои двадцать семь лет «божественная Айседора», как величали ее поклонники, находилась на вершине славы и недавно в Грюневальде под Берлином открыла хореографическую школу для девочек, о которой мечтала с детства.
С ранних лет Дора Энджела, младшая из четырех детей Джозефа Чарльза Дункана, танцевала как чувствовала, стремясь привнести в классические балетные движения нечто свое — девушку привлекало древнегреческое пластическое искусство. На сцену она выходила в полупрозрачных свободных туниках. Однажды перед выступлением, гласит легенда, Айседора налила себе виски, но бокал выскользнул из рук и содержимое выплеснулось на ее золотую сандалию. Дункан разулась и в тот вечер танцевала босиком. Успех был необычайным. Отныне ее называли «божественной босоножкой».
...Тринадцатого декабря 1904 года предстояло выступление в зале Дворянского собрания. «Не буду даже осматривать его, — писала Айседора, сидя в громадном номере гостиницы «Европейская». — Клянусь, не буду... Если бы я могла заснуть и проснуться только тридцатого...» — в тот день танцовщица возвращалась в Берлин. Она пребывала, как сама это называла, в привычном состоянии безумной влюбленности и после нескольких неудачных романов, казалось, встретила свою судьбу.
Пять дней, проведенных в Петербурге, вместили много событий. Тринадцатого декабря (двадцать шестого по новому стилю) с огромным успехом прошло выступление под музыку Шопена. На следующий день к ней в гостиницу приехала выразить свое восхищение закутанная в соболя Матильда Кшесинская и пригласила вечером в ложу на свой спектакль. Айседора, всегда отрицавшая классический балет, не могла не оценить мастерство примы Мариинского театра. Потом ужинали в ее роскошном дворце.
