— А как Марьянов завоевывал любовь своей дочери?
— Первое время я ездила к Диме в Москву одна, без Анфисы. Часто в разговорах у меня проскакивало: моя дочь... я родила... Дима каждый раз белел. А однажды жестко сказал: «Чтобы больше не слышал от тебя слов «моя дочь»! Это наша дочь!» Даже на телефоне сохранилось видео, как шучу:
— Ой, что я выродила!
А Дима серьезно:
— Она, видишь ли, выродила. Это мы выродили!
Никогда не лезу, не добиваюсь, не навязываюсь. Родила. Ращу. Хочешь — приезжай. Не хочешь — не надо. Димка четыре раза предлагал руку и сердце, когда мы уже жили вместе. Хотя до этого был один разговор. Стою я у окна родительской спальни в Харькове. Звонит Дима:
— Ты знаешь, родная, мне кажется, я тебя люблю...
Еле сдержалась, чтобы не закричать от радости, но как настоящая леди очень спокойно говорю:
— Приятно это слышать...
— Прости, только я никогда тебе не скажу: «Выходи за меня замуж...»
— Хорошо, что предупредил. Ну и слава богу! Ты же закоренелый холостяк. А я бы никогда не ответила тебе: «Да».
На этом и закончили, расставили все точки над i.
Месяца не прошло — Дима приезжает в Харьков. Едем с Анфисой на шашлыки — неподалеку от нашего дома лес. Была осень. Холодно. Малышка побежала греться в машину. И вдруг Дима становится на колено и говорит:
— Выходи за меня.
Это было настолько неожиданно, что я пролепетала:
— Конечно, Дима, конечно... выйду.
Ведь месяц назад он клялся: подобного никогда не будет. Не жди! А шашлыки, естественно, сгорели. Второй раз Дима просил моей руки на фестивале в Астане. Третье предложение делал в романтическом месте — в горах, расчувствовавшись после аудиокниги «Дневники Адама и Евы» Марка Твена. Последнее, четвертое — в Киеве на родительской даче. Уже официально попросил моей руки.
Тогда они с моим папой увиделись в первый и последний раз. Анфиса сделала для себя открытие и поделилась им с мамой: «Бабусенька, а ты знаешь, мне кажется, что мой настоящий папа — Дима. Потому что он спит с мамой, а папа Бик с тобой». Она до сих пор так называет дедушку — папа Бик. «Мамочка, как хорошо, что у меня два папы», — Анфиса никогда не говорит о Диме в прошедшем времени...
Надо сказать, что мои родители были не в восторге от нашего решения пожениться. Очень холодно реагировали, когда я начинала рассказывать о Марьянове. Это были три года войны. Пытались меня остановить, видели, что Дима — человек пьющий. Единственная любимая дочь, конечно они хотели мне счастья. Я сопротивлялась, на их доводы приводила контраргументы: «Ну ведь бывают случаи, когда соскакивают. Мы сможем!»
