Отношения с Гасконцем были каким-то помрачением. И все же они готовили к тому, что мы с Димой в итоге будем вместе. А как только оба это решили, все остальное просто померкло. Ни одного факта из наших жизней мы с Марьяновым друг от друга не скрывали. Он знал, какая это для меня болезненная тема, и никогда ее не поднимал. Да и у Димы был такой длинный хвост любовных историй, что моя, единственная, была не в счет. Имя этого человека не произносилось у нас дома, поэтому не произношу его и здесь.
— А где был Марьянов, когда родилась Анфиса? Почему он сразу не записал ее на себя?
— Мы жили в разных городах, в разных странах. Я понимала, что отношения с актером — это непросто. Заставить его что-то сделать, посадить в клетку — невозможно!
У меня прекрасные родители. Крепкий тыл давал возможность ничего ни у кого не просить. Сказала: «Сама справлюсь». Миллионы женщин воспитывают детей без мужа, и я была готова к этому. Ни секунды не колебалась, оставлять ребенка или нет. Дала себе обещание, что первого аборта у меня не будет...
Рожала дочь в Харькове, свидетельство выдали в местном ЗАГСе. Я записала ее на свою фамилию, отчество тоже как у меня — Владимировна. Дима возник в жизни Анфисы, когда ей был год и девять месяцев. Я приехала в Москву. После этого он отправился в Харьков знакомиться с дочкой. В таком возрасте ребенок спокойно все воспринимает: у папы Димы много работы, он живет в другой стране. Один отец у нее уже был — так она называла дедушку. А теперь появился второй. Как хорошо! Сначала он для нее был Димой, но очень скоро стал папой Димой, а уж после — просто папой.
У меня сохранилось видео их первой встречи. Дима учил Анфису падать ему на руки со стола. Маленькая клепочка с двумя белыми хвостиками вначале приседала на корточки, а потом, зажмурившись, доверчиво прыгала на подставленные ладони. Анфиса обнимала папу за шею, и он кружил ее по комнате.
Слава богу, что в итоге получилось так, как получилось. Что там в Диминой голове замкнуло? Бог знает. Не могу сказать. Что-то, видимо, пересмотрел, понял, ради чего живет, работает, что оставит после себя. А еще, вероятно, пришло понимание, что отношения с «коньками» никуда не ведут. «Ледниковый период» в жизни Димы закончился. И все изменилось. Его прибило к моему берегу...
Начались мои поездки: две недели в Харькове, неделя в Москве. Когда мы воссоединились с Димой, я была уже другой, взрослой. Многое осознала — история с Гасконцем была дана не зря. Можно сказать, сдала школу жизни экстерном. Перескочила сразу из первого класса в одиннадцатый. Помню, как Дима, заглянув в мои глаза, поразился: «Неужели тебе двадцать два? Порой кажется, что ты старше меня».
