В один прекрасный день Абай разбил в родительском доме дорогой хрусталь, мебель и вышел на улицу абсолютно обнаженным. Соседи вызвали скорую, его упрятали в психушку. Когда Талгат об этом узнал, мы вылетели в Ош, где он подарил главврачу старинный и очень дорогой фолиант по психиатрии и взял Абая на поруки. Того уже держали на препарате-антипсихотике. Мы с Талгатом долго его выхаживали. А Абай, приходя в себя, все чаще тихонько посмеивался в тонкие усики — эту улыбку его сторонники истолковывали как признак некоего тайного знания.
Я думаю, причины подобных выходок Борубаева были сугубо рациональными. Он хотел иметь официальные документы психически больного человека. Это была страховка: с обладателя желтого билета и взятки гладки, его даже в тунеядстве не обвинишь. Спустя время Абай сам говорил: «Я состою на учете, с меня никакого спроса».
Главным оружием Борубаева была недосказанность. Брошенную вскользь фразу сторонники истолковывали в зависимости от своих морально-этических и интеллектуальных способностей. И Талгат в силу своей доверчивости тоже многое додумывал. Больно осознавать, что собравшиеся вокруг Абая люди наделяли его теми чертами, которыми хотели обладать сами. Он затрагивал у любого те струны души, что звенели громче всего, чувствовал потребности каждого человека. У Талгата такой струной было раскрытие его творческих способностей. Муж считал, что в кино его используют однобоко — как спортсмена, отрицательный типаж. Мечтал сыграть драматическую роль. Сергей Герасимов обласкал всех своих студентов, особенно Колю Еременко, который, к слову, часто приезжал к нам в Ташкент. А Талгата почему-то не снимал. Хотя муж никогда при мне не выказывал обиды на мастера. Абай же обещал открыть в Талгате энергетические каналы, которые наполняли бы его творческой энергией и вдохновляли. Обещал научить его не только смотреть, но и видеть...
Борубаев вывел в свет Мирзабая Кымбатбаева, или просто Мирзу, которого представлял своим учителем, обладающим экстрасенсорными способностями. Он отправлял к нему своих последователей в колхоз «Коммунизм» под городом Беруни Каракалпакской республики. Там, как обещал Абай, они должны были напитаться космической энергией, открыть новые грани жизни.
Впервые мы поехали в Беруни, когда я была на восьмом месяце беременности. Автобусы ходили переполненными, и добраться можно было только в кузове грузовика, трясло страшно. Но я собрала волю в кулак, раз и навсегда решив везде сопровождать мужа. Помню, как меня неприятно удивил вид грязной землянки, в которой жил человек Бога и Космоса. Мирзабай называл себя дервишем. Весь обвешанный бусами, в жуткой хламиде, он просил милостыню на рынке и читал молитвы на кладбище, за что получал ручеек копеечек. Это был совершенно безграмотный человек, к тому же он плохо говорил по-русски. Сентенции типа «космос велик» или «Ленин великий» он подавал как откровения о смысле бытия. И адепты начинали расшифровывать и наполнять тайным смыслом его фразы.
