В те годы в Школе-студии МХАТ было всего четыре курса. Конечно, мы все друг друга знали. Сережка Гармаш учился на курс старше, сразу было понятно, что это звезда! Пришли как-то с супругой к ним на экзамен по танцам: девчонки извиваются, кто-то встает на мостик, Игорь Верник залихватски чечетку бьет, а Сережа стоит на сцене ноги иксом и нехотя их в стороны подкидывает. Потом спрашиваю Люду, кто больше всех понравился, она отвечает:
— Гармаш!
— Но он же в плане танца никакой!
— А мне только на него было интересно смотреть!
Или встречаю Гармаша на пятачке между аудиториями — в тулупе, с кнутом.
— Что репетируете?
— «Цыганы» Пушкина. Я — Алеко, Верник — Земфира! — придумывает тот на ходу.
На самом деле ставили Тургенева «Разговор на большой дороге», но ведь сказать, как есть, неинтересно!
Они с Толиком Котеневым вечно попадали в истории. Однажды во время экзамена улетели в Сухуми, откуда родом Анатолий. Котенев в аэропорту никак не мог пройти через рамку — все время звенел, а Гармаш подначивал: «Ну шо, попався?!» В Абхазии они поняли, что очень долго прогуливают, и тут же вылетели обратно. Толик в Школе-студии славился своими карикатурами. Напротив была пельменная, где мы иногда обедали, и он изобразил такую картину: очередь в закусочную из людей, а выходят из нее уже пельмени.
Сереже очень нравился отрывок из спектакля «Старый дом», где я играл алкаша, отца Ирки Цывиной. Гармаш давал советы, как лучше пьяницу сыграть: «Падаешь лицом в салат — так, чтобы огурец приклеился! Потом с себя его снимаешь, занюхиваешь — и в рот!» Когда сестра этот спектакль посмотрела, сказала: «Хорошо, что папу не пригласил». Сразу узнала, откуда ноги растут. Так что в ролях алкашей у меня рука набита.
Мастер меня очень любил, однако на первом курсе я так отличился, что чуть не был изгнан из Школы-студии. В МХАТе студенты выходили в массовке спектакля «Так победим!» по пьесе Михаила Шатрова. Позже за него драматургу, режиссеру Олегу Ефремову и Александру Калягину, который сыграл Ленина, дали Госпремию. По случаю премьеры они накрыли поляну — на банкет собрались и народные, и молодая поросль.
Пока великие толкали речи, мы накидались, а потом пошли тоже выступать. От второго курса рассыпался в благодарностях Игорь Верник: «Спасибо вам за удовольствие и за возможность поучаствовать в таком замечательном спектакле!» Потом товарищи меня к микрофону пихают. Я не подготовился, импровизирую: «Слово имеет первый курс! — смешки в зале. — Хочу выпить за Михаила Шатрова, у него в пьесе «Мои Надежды» есть чудесный тост. Цитирую: «Выпьем за наших врагов! Пусть у них у всех будут кооперативные квартиры!» И не вижу, как вытягиваются лица у сидящих позади Ефремова, Калягина и Шатрова, ведь у каждого по кооперативной квартире, полной ковров и финской мебели! Ректор хватает за руку декана и шепчет: «Это что такое?!» А я торжественно завершаю: «Так выпьем же за Михаила Шатрова и наших врагов!» Калягин с Ефремовым на последних словах удивленно переглядываются, наверное приняв их на свой счет. Лавроненко жмет мне руку: «Молодец, мужик, хорошо сказал!» И тут декан Олег Герасимов тяжело опускает ладонь на мое плечо: «Дурак ты, Вася, и шутки у тебя дурацкие!» Мгновенно наступает отрезвление — иду извиняться перед виновниками торжества.
