Наш кот умер одиннадцать лет назад, и тогда же Армен перестал приезжать в Америку. Сказал, что нельзя летать на самолете, врачи запретили. У него случился второй инсульт. Да и в Америке он разочаровался. Как-то пьем чай и он говорит: «Не получилось у меня войти в американскую элиту». Ну а как без знания языка это сделать?
Теперь в Москву ездила я. Но в 2009 году случайно узнала, что он полетел в Лас-Вегас со своей помощницей Цымбалюк. До этого ему только шунтирование сделали. Я ждала, что Армен меня к себе вызовет, но он сказал, что не прилетит. Чувствовала — что-то скрывает. Звонит его друг, который был с ним в Лас-Вегасе, со словами, что Армену плохо, он срочно возвращается в Москву. Как мне потом рассказали, Цымбалюк пришла в театр и велела немедленно сделать ей визу для поездки в Лас-Вегас. А на вопрос «Разве Армен Борисович к Татьяне Сергеевне в Даллас не едет?» последовал ответ, что Джигарханян к ней больше никогда не поедет.
Мне никто не звонил и не говорил, что он болеет. Даже «помощница» не подняла трубку и не сказала: «Татьяна Сергеевна, ваш муж болен».
Я срочно взяла билет на самолет. Армен летел в Москву из Лас-Вегаса, а я из Далласа. Он не знал, что я уже в Москве. Звоню ему на мобильный, и он таким веселым голосом громко кричит:
— Але! Да! Ты где? (Он же с Америкой, как думает, разговаривает, а это далеко, надо, чтобы его услышали.)
— Я здесь, в Москве.
Пауза. Продолжает упавшим голосом:
— Понятно...
— Ты в какой больнице? Я сейчас приеду.
— Не надо...
— Почему не надо? Ты что, выписываешься?
— Я сам придумаю, как нам встретиться! — эту фразу я на всю жизнь запомнила...
Потом, оказывается, Армен сказал другу, что я специально приехала, чтобы поймать его на месте преступления. Самое смешное, что я еще ничего не знала. Я приехала к мужу, которому плохо.
Армен пришел ко мне, в нашу квартиру на Арбате, сам. Я заметила, как он нервничает, весь дрожит. Было впечатление, будто его кто-то тянет на невидимой нити и он чего-то или кого-то боится. Думаю, Цымбалюк не знала о его визите ко мне.
Достал деньги:
— Ты только не экономь на еде... Сколько тебе еще денег дать?
— Да я только приехала, не знаю...
Он был совсем чужой. Я спросила у него: «Почему ты не живешь дома?» Армен ответил, что у него никого нет, ему никто не нужен. Я мужу не верила — разговоры уже пошли. Он жил в другой квартире, которую строил, по его словам, для нас: будем жить там, у леса, а эту, на Арбате, сдавать.
Вроде мужской поступок — принес жене деньги. Он понимал ведь, что ушел от меня, а я, бедная и несчастная, стану голодать. Но при этом ничего не говорил определенно. Не было такого, чтобы сели и он объявил, что мы отныне не муж и жена. Боялся честно признаться. Врач меня предупреждал, что надо терпеть, надо быть снисходительнее, не обращать внимания на то, что он говорит. Я понимала, что Армен болен.
