Там через год родился мой старший брат Андрюша. Миша и Катя собирались пожениться, однако на их пути в ЗАГС неожиданно встал бывший муж: он отказался дать согласие на официальный развод. Но и Миша с Катей не могли допустить, чтобы их сын носил фамилию фактически совершенно чужого человека.
На бракоразводном процессе по сути уже бывший муж с пафосом заявил:
— Я признаю ребенка!
Видимо, с его точки зрения это выглядело благородно.
— Но это не твой ребенок, — возмутилась Катя и, показывая на Мишу, сказала: — Вот отец мальчика и мой муж!
Но судья был категоричен:
— Гражданин Глузский не является вашим супругом, он просто сожитель!
В итоге Андрюша несколько месяцев носил чужую фамилию. Но ему до этого не было никакого дела: было бы мамино молоко, был бы рядом папа. Вскоре мама все-таки получила развод, родители благополучно расписались и Андрей по праву стал Глузским.
Жили они настолько, мягко говоря, небогато, что когда Катя призналась своей маме, что ждет второго ребенка, то есть меня, бабушка, человек высочайшей интеллигентности, только всплеснула руками:
— Да как же вы двоих детей поднимете при Мишиных-то гонорарах?
И правда, с работой у папы было тогда не очень здорово, снимали его редко, платили мало. В театре брался за любые роли, но и они приносили по большей части только моральное удовлетворение.
— Мы справимся! — ответила мама. И оказалась права.
Хорошо помню наш дом в Трубниковском переулке. Это был классический для Арбата одноэтажный особняк, некогда принадлежавший моему деду Павлу Ивановичу Перегудову, маминому отцу. Советская власть нам оставила в нем только одну комнату, вытянутую в длину и перегороженную огромным буфетом, за которым стояли наши с Андрюшей кровати. Когда мы ложились спать, папа с мамой наконец-то могли побыть вдвоем и хоть немного отдохнуть от своих, конечно прекрасных, но вечно бодрых и активных детей.
