Потом началась перестройка, мы в студии начали знакомиться с ранее запрещенными текстами. Например, здесь я открыл для себя роман Булгакова «Мастер и Маргарита». Но самое главное — мы делали спектакли.
— И какие роли вы там играли?
— Я пошел в студию не для того, чтобы играть на сцене, а чтобы «делать театр». И эта моя попытка создать какой-то идеальный мир была неосознанной и очень искренней. Поэтому я не только играл, но с радостью «вел» свет и звук, делал декорации. И не могу сказать, от чего больше получал удовольствия — от того, что выхожу на сцену, или от того, что за кулисами вовремя включаю звук. Я даже избегал больших ролей. Ведь когда у меня были маленькие, хватало времени на то, чтобы еще заниматься светом, декорациями, костюмами, то есть создавать спектакль!
Мне так нравилось существовать в театральном мире, что я не уходил домой после репетиций. Сидел в зале и смотрел, что происходит на сцене. Поэтому сейчас мне трудно понять «молодых» людей, которые в 30 лет еще не знают, кем станут, «когда вырастут». В старших классах я уже точно решил, что буду артистом. После девятого класса «сходил на разведку» — попробовался в разные театральные училища. И почти везде прошел. Это окрылило, я понял, что могу быть интересен не только внутри нашей студии.
— Дома ваш выбор поддержали?
— Поддержали. Хотя актеров в моем окружении не было. У нас медицинско-библиотечная семья. Может быть, поэтому для мамы, бабушки, брата было даже любопытно, что «Женя пойдет в артисты». А вот свою дочь Тоню, когда она решила поступать в театральный, я не то что отговаривал, но открыто не поддерживал.
— Антонина, окончив Щукинское училище, сейчас успешно работает в РАМТе. Так почему в свое время вы ее не поддерживали? Не хотели, чтобы ей намекали, что она «блатная»?
— И поэтому тоже: я сам артист, режиссер и знаю все эти разговоры «добрых людей» вокруг. Самое важное вот что: я считаю, если кто-то может избежать актерской профессии, то должен это сделать. Когда меня просят «посмотреть ребенка», сначала долго отказываюсь. А потом, даже не послушав будущего абитуриента, минут сорок убеждаю его не поступать: «В актерской профессии успеха добиваются единицы из тысяч. Она сложная, неблагодарная, непредсказуемая, часто калечит характер. Ты успешен — и от этого портится характер. Неуспешен — и от этого еще сильнее портится...» Если мальчик или девочка после этого заявляют: «Большое спасибо за ваше мнение, но я все-таки буду поступать», — тогда говорю: «Хорошо, читайте, что вы там подготовили...»
Актер — профессия для очень стойких людей. И, по-моему, воля и харизма в ней даже важнее, нежели какие-то профессиональные способности. В жизни я опасаюсь одержимых, «сумасшедших». Но в актерском деле могут состояться только такие «помешанные» на профессии личности. Это не значит, что артистами не могут быть «нормальные» люди. Но двигают вперед, генерируют новые идеи только те, кто готов жизнь положить на любимое дело.
— Вас брали в училище уже после девятого класса. Наверное, после десятого совсем легко поступили?
— А вот и нет. Дело в том, что я очень хотел попасть в Щукинское. Был подвижным, поющим, танцующим, музыкальным мальчиком, любил «показывать», изображать — кривляться, одним словом. Поэтому решил, что мое место в «Щуке». Ведь во МХАТе — скука, академизм. ГИТИС, Щепкинское — не мое. А из «Щуки» вышли все мои любимые артисты, которых я видел в спектаклях Театра сатиры и в Вахтанговском. Однако в Щукинском с первого тура слетел. Смог показаться еще раз — и снова отрицательный результат. Переживал страшно! Ведь в голове уже нарисовал перспективу, как после окончания «Щуки» иду работать артистом в Сатиру, или в Вахтанговский, или в «Ленком». А тут — пролетел. Я недоумевал: «Товарищи педагоги, вы что, не понимаете, кого просмотрели?!»
