— Я читала, что Коонен так и не смирилась с тем, что в здании появился другой театр. А когда увидела, что после очередной переделки в бывшем кабинете Таирова сделали туалет, так разгневалась, что прокляла новую труппу — пожелала, чтобы ни один спектакль Театра Пушкина не повторил успеха Камерного. И потом, после смерти Коонен, в театре поселился призрак — ее тень. Поэтому здесь творятся странные вещи: трескаются зеркала, переворачиваются картины...
— Я работаю тут уже 30 лет — сначала как артист, затем как режиссер, сейчас как художественный руководитель — и все это время мечтаю встретиться с тенью Алисы Коонен. Много лет назад с коллегами, такими же молодыми артистами, даже специально оставался ночевать в здании. Но, к сожалению, призрака мы ни разу не увидели. Я бы вам с удовольствием рассказал, если бы был свидетелем чего-то подобного, но это все легенды. Алиса Георгиевна никогда не проклинала театр. Она поклялась, что больше не выйдет на эту сцену.
Но мистика в театре Пушкина присутствует, как в каждом хорошем театре. Если нет мистики, волшебства, чуда, то зачем такой театр нужен вообще?! Считаю, что Александр Яковлевич и Алиса Георгиевна наши ангелы-хранители, добрые домовые, которых мы любим и чтим как наших прародителей. У меня в кабинете висит портрет Таирова и афиша спектакля «Мадам Бовари» с участием Коонен...
— Еще в память о Таирове и Коонен вы выпустили уникальный спектакль-посвящение «Камерный театр. 100 лет». В постановке, основанной на письмах, дневниках, фрагментах спектаклей Камерного, приняла участие практически вся труппа. А показали спектакль 25 декабря 2014 года, в день столетия Камерного театра...
— Мне кажется, Таиров и Коонен с тех пор нас оберегают. А как еще объяснить те успехи, которые в последние годы сопутствуют театру Пушкина?! Ну не только же нашим талантом и трудолюбием.
— А как начиналась история уже Пушкинского театра?
— Тогда, в 1950 году, сделали ремонт, благодаря которому зал получил нынешний вид — с красными бархатными креслами, позолотой и хрустальной люстрой. Театр возглавил народный артист СССР, трижды лауреат Сталинской премии Василий Ванин, которому было поручено организовать «советский театр». Кстати, поставленный при Ванине в 1950 году режиссером Леонидом Лукьяновым спектакль «Аленький цветочек» идет до сих пор — более семидесяти лет! Постановка вошла в Книгу рекордов России как «самый продолжительно идущий детский спектакль». Его посмотрели более трех миллионов зрителей!.. Потом театр возглавляли Борис Бабочкин, Иосиф Туманов, Борис Равенских, Борис Толмазов, Алексей Говорухо, Борис Морозов, мой педагог в театральном училище Юрий Еремин, Роман Козак, а с 2010 года — я.
— Когда вы первый раз попали в Пушкинский театр?
— В детстве, когда пришел на тот самый «Аленький цветочек»... Сколько себя помню, очень много бывал в театрах — мама постоянно водила. Меня всегда безумно влекла та магия, которая начинала происходить на сцене после открытия занавеса. Поэтому до сих пор хорошо помню все свои детские впечатления. И «Синюю птицу» во МХАТе, и «Пчелку» в Моссовете, и «Пеппи Длинныйчулок» в Сатире, и «Слепого падишаха» в Театре Гоголя.
— И тогда вы захотели стать режиссером?
— Нет, я еще не понимал конкретно, чего хотел. Просто мечтал быть причастным к миру театра. Поэтому в восемь лет оказался в театральной студии «Начало», которую организовал учитель русского языка и литературы Евгений Михайлович Фридман в Доме пионеров Черемушкинского района. Жили мы в районе метро «Беляево», а Дом пионеров располагался у станции «Профсоюзная». Надо было проехать три остановки, и это были мои первые самостоятельные поездки по Москве, начало какой-то новой жизни. Компания в студии была совсем другая, не такая, как в школе. В результате школьная жизнь стала для меня абсолютно фоновой, а все интересное сосредоточилось в студии. И дело не в том, что с нами занимались актерским мастерством и сценречью. Самым важным оказалось общение, которого не было в школе. В классе учителя мне много рассказывали, а в студии меня о многом спрашивали. А когда с тобой общаются на равных, это вдохновляет...
