Лишь раз Павлу Михайловичу ускользнуть не удалось. В мае 1893-го в галерею пожаловал сам Александр III. Третьякова заранее предупредили, что император желает видеть всю его семью. Пришлось устроить чай в васнецовском зале. Осмотрев собрание, император заметил: «Вот что один гражданин мог сделать. Счастливая Москва! А у нас в Петербурге ничего подобного нет. Да и во всей России нет».
В Москве к собирателю относились трепетно. Купчиха Екатерина Дмитриева рассказывала: «Как-то муж ехал на извозчике по Мясницкой. Впереди он обратил внимание на кого-то, едущего на плохой лошадке в стареньких санках с порыжелой полостью. Вид кучера какой-то неказистый, а седока совсем не было видно за большим поднятым воротником шубы. Однако все встречные на хороших рысаках с блестящей сбруей, с толстыми нарядными кучерами, только увидев скромную фигуру, усиленно кланяются». Купец страшно заинтересовался, кто же это удостаивается такой чести, и попросил извозчика обогнать санки. Увидев, что в них Павел Михайлович Третьяков, снял шапку и как можно ниже поклонился ему...
Сергей Михайлович был уважаем не меньше, чем его старший брат. В 1877 году младшего Третьякова избрали городским головой, и о Павле Михайловиче стали говорить: «Брат нашего теперешнего городского головы».
Сергей Михайлович успел сделать для Москвы много хорошего. При его активном участии в городе прошли Всероссийская художественно-промышленная выставка и торжества по случаю открытия на Страстном бульваре памятника Пушкину. Инициировав сбор средств, он выкупил у казны за триста тысяч золотом и присоединил к городу Сокольничью и Оленью рощи. Приобрел землю для строительства новой городской думы. Возвел постоянные мосты через Москву-реку. Особенно заботился он о благоустройстве города. Было замощено множество улиц, проложен дренаж и каменные водостоки, устроены новые бульвары — на Девичьем поле, в Сокольниках, у Александровских казарм, создан Екатерининский парк и обширные скверы — Самотечный, Яблочный, у храма Христа Спасителя.
