Третьяков обладал немалыми, но все же ограниченными средствами, поэтому желая собрать как можно больше первоклассных полотен, позволял себе торговаться. Художники хоть и ворчали, что «Павел Михалыч прижимист», но цену снижали, и порой значительно. Уже сам факт покупки картины Третьяковым был актом общественного признания таланта художника. «Признаюсь Вам откровенно, — писал Третьякову Репин, — что если уж продавать, то только в Ваши руки, в Вашу галерею не жалко, ибо, говорю без лести, я считаю за большую честь видеть там свои вещи».
Когда у Третьякова появился серьезный конкурент в лице венценосного коллекционера, финансовые отношения с живописцами стало строить особенно трудно. Ведет, например, Третьяков с художником Василием Поленовым переговоры о покупке его картины «Христос и грешница», хорошие деньги обещает — двадцать тысяч, но в Петербурге на Пятнадцатой выставке передвижников полотно приобретает Александр III — он предложил за него тридцать тысяч! Таким образом император «увел» у московского собирателя целый ряд картин, среди них «Запорожцы» Репина и «Покорение Сибири Ермаком» Сурикова.
Еще в конце 1860-х годов Третьяков-старший задумал создать «Русский пантеон» — портретную галерею великих современников, чтобы сохранить их живые образы для будущих поколений. Он писал письма знаменитостям, уговаривая их позировать, некоторых упрашивал годами.
Первым был заказан портрет Щепкина. Опасался Павел Михайлович, что уйдет старик из жизни и не останется потомкам изображения любимого артиста. Сергей Михайлович, принимавший самое деятельное участие в делах галереи, в Петербурге уговорил Антона Рубинштейна позировать для портрета Репину, а в Москве — Николая Рубинштейна, с которым дружил с детства, послужить моделью Перову. «Во всяком случае, один портрет уже почти готов, — отчитывался он в письме к старшему брату, — и по-моему, превосходный — следовательно, твое желание и поручение исполнено».
