Солодовниковский театр на три тысячи сто мест уступал по размерам лишь расположенному по соседству Большому. Однако планировка получилась весьма запутанной, а качество работ посредственным. Острые на язык москвичи окрестили его «дмитровским сараем».
Двадцать четвертого декабря 1895 года театр открыли для публики оперой Доницетти «Фаворитка». На первых порах в нем, сменяя друг друга, не без успеха работали итальянская антреприза и труппа Михаила Лентовского.
Через год появился новый арендатор — частная опера Саввы Мамонтова. Мечтавший создать чисто русский оперный театр, Мамонтов организовал предприятие с исключительным размахом: не считаясь с затратами, заказывал художникам роскошные декорации и костюмы, выписывал из столицы лучших певцов и музыкантов.
Одним из главных приобретений стал молодой Шаляпин. «Мамонтов позвал в свою труппу, — вспоминал Федор Иванович. — А у меня контракт с Мариинским — с крупной неустойкой. Мне предложена была там ответственная роль Олоферна... Махнул я рукою на ассирийского царя, забрал все движимое имущество и укатил в Москву».
То, что Шаляпин увидел в солодовниковском театре, потрясло его. Сколько талантов собрал Мамонтов, какая атмосфера дружбы и подлинного искусства царила там! Над декорациями работали Исаак Левитан, Валентин Серов, Константин Коровин, братья Васнецовы. Костюмами занимались Василий Поленов и Михаил Врубель. Вторым дирижером служил начинающий композитор Сергей Рахманинов. С ним, по словам Шаляпина, «часто ходили к Тестову расстегаи кушать».
Мамонтов предложил певцу приличный оклад в семь тысяч двести рублей в год и заключая с ним контракт, заявил: «Феденька, вы можете делать в этом театре все, что хотите. Если нужны костюмы, скажите — и будут костюмы. Если нужно поставить новую оперу — поставим оперу!» На сцене солодовниковского театра Шаляпин создал целую галерею потрясающих образов: Ивана Грозного в «Псковитянке», Досифея в «Хованщине», Ивана Сусанина в «Жизни за царя», Бориса Годунова в одноименной опере. Зал был забит до отказа. Солодовников довольно посмеивался: вот вам и «дмитровский сарай».
