«Ты не смотри, что сюртук на нем старый, замасленный, картуз грязен и сапоги скособочены, — говорили в Москве о Солодовникове, — денежки к Гавриле так и плывут. Сначала в тысячах считал, теперь и до мильонов дошел».
Каково состояние купца на самом деле — никто толком не ведал. Знали, что начинал выходец из провинциального Серпухова с крошечной мануфактурной лавки и богатство свое наживал ростовщичеством. Жук при этом был изрядный: должников без нужды не тревожил, дожидался, когда срок уплаты истечет, тут и предъявлял вексель — донага раздевал. И когда в мае 1901 года его не стало — никто особенно не расстроился.
В назначенный день и час все заинтересованные лица явились в нотариальную контору, где должны были огласить завещание миллионера. Пришли и сыновья Петр с Андреем, питая надежду, что именно они — наследники отцовских капиталов.
Нотариус Николай Львович Ясинский не спеша начал зачитывать текст завещания: «Гаврила Гаврилович Солодовников, проживающий в Москве, в Яузской части, по Гусятникову переулку в собственном доме....» И по мере того как озвучивалась последняя воля усопшего, присутствующие теряли дар речи.
Выяснилось, что имущество Солодовникова оценивалось в 20 миллионов 977 тысяч 700 рублей — совершенно немыслимые по тем временам деньги!
Из них 830 тысяч он выделяет родственникам и знакомым: 300 тысяч сыну и душеприказчику Петру — члену совета директоров Нижегородско-Самарского земельного банка, 50 тысяч — второму сыну Андрею, технику путей сообщения, 50 тысяч — сестре Людмиле, 10 тысяч артельщику солодовниковского пассажа Степану Родионову, столько же писарю пассажа Михаилу Владченко и так далее.
Но подлинной сенсацией стала вторая часть завещания. Оставшиеся 20 миллионов 147 тысяч 700 рублей Солодовников жертвовал на благотворительность: треть на строительство школ и приютов в родном Серпухове, треть на устройство земских училищ в разных губерниях России — Тверской, Архангельской, Вологодской, Вятской, и еще треть — на строительство дешевого жилья для неимущих в Москве.
