— Как же начались ваши отношения?
— Тогда, в «проклятые» (обязательно напишите, что, произнося это, я улыбнулась) советские времена, как ни странно, занимались судьбой молодых писателей — устраивали семинары. У меня был опубликован рассказ, и я вполне считалась молодым писателем. Кроме того, имелось еще одно преимущество — мой муж был литератором и даже председателем секции прозы в Союзе писателей, то есть литературным начальником. Следовательно, дома имелись многие нужные телефоны. А я ужасно хотела попасть на семинар к Трифонову! Поэтому, легко раздобыв его номер, просто позвонила.
— Могу ли я записаться на ваш семинар? — робко поинтересовалась я после приветствия. Но то ли попала в неудачный момент, то ли Трифонов просто меня недолюбливал.
— Зачем вам это? — спросил Юрий Валентинович. — Вы и так уже печатаетесь! — Это была издевка, конечно, и я ее почувствовала. — Впрочем, приходите, если хотите, — сказал он и повесил трубку.
И я отправилась к Трифонову на семинар. Проходил он во дворе одного из домов в Козицком переулке. А знакомы-то мы были давно. Вся литературная Москва обреталась в одной большой коммуналке — Союзе писателей. Кроме того, двери моей квартиры располагались вплотную к дверям жилья Юриных близких друзей — Даниила Семеновича Данина и Софьи Дмитриевны Разумовской. Многие места были общими — мы сталкивались с ним то в ресторане ЦДЛ, то во дворах писательских домов. Уже когда стали жить вместе, оказалось, что каждый помнит даже самые незначительные наши встречи. Какая-то между нами все время существовала нить...
В переходе между домом правления на Поварской и тем другим, что назывался клубом, в одном месте была очень низкая балка. Однажды мы с Трифоновым шли навстречу друг другу по этому коридору, он, видно, о чем-то задумался или встреча со мной была большой неожиданностью, что ли... В общем, он поднял глаза на меня и со всего размаха въехал головой в эту балку. Выматерился и ужасно смутился! Потом мы часто вспоминали этот эпизод.
Однажды после семинара Юрий Валентинович попросил подвезти — я жила неподалеку от него. В машине разговор шел вялый, натужный, как всегда бывает, когда люди говорят не о том, о чем им хотелось бы. Вдруг Трифонов спросил:
— А у вас есть роман?
От неожиданности я сказала правду:
— Да.
— Хороший? — голос его упал.
— Да нет... — ответила я и подумала: «Какой нахал — нашел, о чем спрашивать!» Вслух же произнесла: — А у вас, Юрий Валентинович, есть роман?
— Есть.
— Хороший?
— Да тоже нет, — засмеялся Трифонов.
Напряжение ушло. Это был наш первый личный разговор.
