В первые годы любви они почти не разлучались. Все свободные от работы часы Константин Алексеевич старался проводить с Надюшей: водил в любимые трактиры и рестораны, встречал после репетиций, возил к знакомым цыганам, чтобы она могла набраться для новой роли нужного колорита. Надя уже играла в Малом, иногда ездила по особому приглашению в Петербург, в «Александринку»: Софья в «Горе от ума», Маша в «Живом трупе», Лариса в «Бесприданнице». Мария Андреева, покинувшая МХТ ради Горького и революции, покровительством своим не оставляла, знакомила с большевицкими друзьями, а заодно с меценатами и литераторами. Да и знакомые Коровина, видя, как тот привязан к Наденьке, старались сделать ему приятное, опекая ее. Но настоящей семьи, дома своего у них с Константином Алексеевичем все как-то не получалось.
«Дай срок, Надюша, все устроится», — успокаивал он ее. Повез в Гурзуф смотреть место, выбранное для виллы. Там прямо к морю сбегал пологий склон, цвели розы. Вечером, сидя в гостиничном номере, Надя с замирающим сердцем заглядывала Коровину через плечо: тонкие пальцы его один за другим перебирали бумажные листы — эскизы будущего жилища. Крымский дом был задуман удивительный: в четырнадцать комнат, с двумя входами и террасой, глядевшей прямо на море. И новые надежды, как белые чайки, уже летели над водой. Вот здесь, на этом утопающем в цветах берегу она и совьет гнездо, о котором так страстно мечтает.
Всю зиму 1910 года Коровин пролежал в постели, медленно поправляясь после тяжелого тифа, подхваченного в полной крыс декорационной мастерской Большого театра. Надя выхаживала его, готовила бульоны. Но с появлением первых признаков весны Константин Алексеевич, еще чуть живой, снова ринулся в Крым. Заказывал шторы, мебель, рояль. Сам красил столы и стулья в нужные цвета, развешивал по стенам привезенные из Москвы картины. И писал, писал новые холсты. Сирень и пионы, рыб и розы, белые паруса и Надю, щурившуюся на нежном весеннем солнце. И само собой — письма друзьям, приглашал приезжать их как можно скорее. Назвать виллу решил «Саламбо» в честь флоберовской героини, балет о которой как раз только что оформил в Большом.
