Не выдержав тяжкой обстановки, царившей в семье, ушла молоденькая невестка, забрав внука, которого Коровин нежно полюбил. С сыном же после ее ухода начало твориться что-то и вовсе невообразимое: он стал страдать манией преследования, впадать в депрессию. Алексей закладывал вещи, а вырученные в ломбарде деньги проигрывал в карты. От Анны Яковлевны, окончательно погрузившейся в пучину собственных хворей и мелких, нудных домашних забот, душевной поддержки ждать тоже не приходилось. И искренне жалевший жену Коровин не мог удержаться от горестного возгласа: «Она ничего не понимает... Я одинок!»
Всегда щепетильный в делах, никогда в жизни, даже в самые трудные годы, не бравший в долг, Константин Алексеевич занимал теперь где мог. Но деньги, присланные другом Борисом Красиным на билет обратно в Россию, хранил свято. И едва выдавалась минута, садился к письменному столу: записать все, что помнил о родине. Однако вернуться туда художнику было уже не суждено.
В сентябре 1939 года во время одной из первых воздушных тревог, объявленной в Париже, у Коровина случился сердечный приступ, оборвавший его жизнь. Незадолго до смерти он тщетно пытался получить аванс в эмигрантской газете «Возрождение», несколько лет печатавшей его рассказы. Деньги, по словам Коровина, нужны были на покупку противогаза для сына. Хорошо помнивший ужасы Первой мировой, художник страшно боялся газовой атаки немцев.
Прах Константина Алексеевича Коровина покоится на французском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Здесь же под общим с ним крестом лежат Анна Яковлевна и Алексей, покончивший с собой во время очередной депрессии в 1950 году.
А дом в Охотине, где художник когда-то провел столько прекрасных дней, жив до сих пор. В 2015 году, возрожденный энтузиастами, он был открыт для посетителей.
Благодарим за помощь в подготовке материала музей «Дача Константина Коровина» в деревне Охотино и инициатора его создания Елену Пешкову.
