Тоже минчанка Ира Метлицкая общежитие не брала — снимала комнату. И хотя иногда появлялась в компаниях, существовала обособленно. Уже тогда умела себя подать. Ее многие не любили, считали гордячкой, но мне Метлицкая нравилась. Помню, она все время худела, сидела на одних плавленых сырках. Некоторые однокурсницы пытались найти в ее внешности какие-то изъяны, и когда на одном из занятий всем велели убрать волосы, оказалось, что у Иры оттопыренные ушки. Метлицкая смутилась, покраснела и... стала только краше. Ира еще студенткой начала играть в «Современнике». А я все годы учебы пребывала в благодушном настроении и о будущем не задумывалась. Между тем столичной прописки у меня не было. В Москве жили родственники, но я девушка застенчивая, старалась не докучать. На то, чтобы выйти замуж за москвича, пусть и фиктивно, тоже мозгов не хватило.
Вернулась в родной Орел. Тогда в городе было два театра — драмы и юного зрителя. Выбрала последний: спектакли ТЮЗа собирали аншлаги. О том, что, возможно, до конца дней придется играть зверушек, не подумала. Но уже через два года ночи напролет ревела в подушку.
Нет, в театре все сложилось удачно. Но в Орле я задыхалась. Этот город считается третьей по значимости литературной столицей: здесь жили Иван Тургенев и Николай Лесков, Иван Бунин и Леонид Андреев, Алексей Апухтин и Афанасий Фет. Но я там всю жизнь провела! А энергия била через край: постоянно хотелось куда-то бежать, узнавать новое, впитывать, получать свежие впечатления!
Решила махнуть в Питер, но «прижилась» там всего на год. Подвизалась в «Ленконцерте», ездила по области с моноспектаклем «Человеческий голос» Жана Кокто, поставленным еще в Орле, подрабатывала реквизитором в театре «Эксперимент», там же репетировала в «Степном волке» Гессе, надеясь получить прописку. Вынашивала планы обменять орловскую квартиру на ленинградскую коммуналку, но мама переезжать не торопилась.
На Девятое мая 1986 года поехала отдохнуть в Таллин. Встретила там «щукинцев» и совершенно неожиданно поступила в Русский драматический театр, где они работали. Получила квартирку в общежитии семейного типа. Очень хотелось обрести наконец самостоятельность, вырваться из-под маминого крыла. Да и нервы я ей поизмотала своей бездомностью. Семьи у меня не было, отвечала только за себя.
Следующие шесть лет в Таллине жилось замечательно. Полюбила и город, и Eesti Vene Teater. До сих пор если туда возвращаюсь, недоумеваю: зачем уехала? Но в СССР началась перестройка, в Прибалтике заговорили о независимости, и все чаще на эстонском. На собрании труппы директор сообщил, что, возможно, русскоязычный театр прекратит свое существование. Дескать, чешите в головах, господа артисты, и определяйте свою судьбу. Для меня это заявление прозвучало как гром среди ясного неба.
