— По моим наблюдениям, в жизни он был очень непрост. И все время проверял людей на прочность: поставит человека в неловкую ситуацию и смотрит, как тот себя поведет.
— Потому что умный. Он каждого нового человека сразу схватывал и понимал. Но что ему было делать со своим умом в 90-то лет…
Эти десять дней пролетели, как один миг. У меня заканчивается виза. Донатас говорит: «Надо что-то делать. Ты сможешь ко мне приехать?» А как я приеду? У меня же работа 1 сентября начинается. Сказала Донатасу, что возьму отпуск за свой счет — хотя за всю свою жизнь никогда их не брала. Мы на автобусе поехали в иммиграционную службу, там нам помогли, дали мне визу уже на 30 дней. На работе меня отпустили с боем, и я приехала к Донатасу. Впереди был месяц нормальной человеческой жизни — иногда мне казалось, что мы семья.
Я привыкла к физическим нагрузкам — это давало мне энергию. Большие пробежки, 20 километров на велосипеде в день как минимум. Донатас волновался, когда я бегала по вечерам, и я перестала это делать. Его жена Она цветами увлекалась. Те, что росли на балконе, давно засохли, и я там все перекопала, посадила новые. Варила каши, покупала на рынке продукты, старалась, чтобы у него соки, фрукты, ягоды были…
— А что родственники за стенкой? Не встревожились?
— Да я полтора года никого не тревожила. Сын ему звонил постоянно… Летом семья уезжала за город, для Донатаса там всегда была готова комната, но он не хотел ехать в Тракай. Может, из-за того, что Ону вспоминал. Они прожили вместе 60 лет.
Потом виза кончилась, и я вернулась домой. Тогда он сделал мне трехмесячную визу. Я стала жить на два дома: три дня в Вильнюсе, четыре — в Белоруссии. При этом у меня было полторы ставки в школе.
