Позже написала еще раз, поздравила Донатаса с Новым годом. И вдруг от него приходит ответное письмо. Он попросил мой телефон, и мы начали созваниваться.
— Он был одинок?
— Вот представь: человек живет в небольшой двухкомнатной квартире, но за стеной квартира сына — туда есть вход. Все продумано. В соседней квартире жил внук Донатаса, очень хороший парень, но совсем молодой. Квартира часто пустовала. Зато Донатасу постоянно звонил сын. Судьба привела меня к нему в такой момент, когда его самостоятельность перешла в зависимость от близких людей. Сказывался возраст. Но он никому не хотел мешать жить.
— Ну что ты мне говоришь — «не хотел мешать жить!» Я же эту квартиру видел и могу отличить одинокого старика от человека, который окружен вниманием. Уверен, что этот внук и носа туда не показывал.
— Я Донатаса спрашивала об этом, а он говорил: «Оля, у нас разница в семьдесят лет — какие между нами могут быть отношения? Мне 90, ребенку 20. У него своя жизнь».
Видишь ли, я не сразу поняла, в какой оказалась ситуации. Поначалу мне казалось, что все происходящее между нами совершенно естественно, — то, что мы с Донатасом гуляем, общаемся…
— Давай по порядку.
— Итак, как-то раз Донатас поинтересовался, какие у меня планы и как бы нам увидеться? Тогда я как раз делала визу для велопробега Берлин—Магдебург и сказала Донатасу, что когда я в Германию поеду через Вильнюс, то с радостью к нему заеду.
30 июня 2011 года я приехала, на велосипеде с вокзала добралась до его дома. Со мной рюкзак подарков: чашка с блюдцем, конфеты и книги — хотелось его порадовать. Звоню в дверь, он открывает: «Ну, заходите…» Сначала было какое-то отчуждение, и у меня все из рук валилось. Так неловко было, неудобно.
— Немного зная Донатаса Юозовича, я предполагаю, что дальнейший жизненный план он уже выстроил, и тот был связан с тобой.
— Да какой там план! Он мне потом признался: «После тех первых 20 минут общения год назад я и забыл, что ты существуешь».
