— Может, и забыл, но ему было одиноко, должен же найтись какой-то выход из этой жизненной ситуации. Он был не из тех людей, которые готовы заживо себя похоронить, — он хотел жить и любить. А любить было некого.
— Зато его быт был устроен, а это немало. Он был обихожен: квартира чистая, два раза в месяц к нему приходила женщина и прибиралась. Я посмотрела, что есть в холодильнике, сказала: «Давайте я вам что-нибудь приготовлю». Тут же сварила суп. Он: «А зачем ты это делаешь?»
Ему общаться хочется, а я не знала, о чем говорить. Накормила его супом, он сказал: «вкусно», потом стали разговаривать. Моя скованность прошла. На следующий день я прибралась, в магазин ему сходила и поехала к себе.
— А ночевала ты в гостинице?
— Нет, у него переночевала. Квартира двухкомнатная, места было достаточно. Потом во время моего велопробега мы часто созванивались. Я проехала километров 700, дня три побыла в Берлине и вернулась к Донатасу. У него осталась на 10 дней —пока не кончилась виза.
— Чем занимались?
— Варила обеды, гуляли с ним, в Тракай на велосипеде съездила. Вечерами чай пили. Если бы мне сказали, что такое будет, я бы не поверила. Знаешь, я совсем не чувствовала его возраста. В детстве мы все были в него влюблены, я видела его красоту, ум — а то, что он постарел и уже что-то забывает, просто не замечала. Тогда ему было 87 лет, и меня поражали сила его характера, какой-то внутренний стержень. Я чувствовала, что он все видит, все понимает. Отношения выстраивал он, а я шла за ним. Не командовала, не хитрила, ничего не планировала. Мне было настолько интересно с этим человеком! Даже просто молчать вместе. Раньше он мне казался очень мягким, но при живом общении я почувствовала и строгость.
