— Вас так много связывает с Москвой, вы можете сказать, что это ваша вторая родина?
— Правду сказать, я не очень люблю Москву. Иногда хочется закрыть глаза и представить, что ты дома. Я играю Кису Воробьянинова в спектакле «Двенадцать стульев», там есть очень точные слова про Москву, и москвичи всегда смеются над ними. Киса с Лизой Калачовой гуляют, и он ей говорит: «А все-таки, Елизавета Петровна, согласитесь, что Париж лучше, потому что Москва, вот как ни крути, остается бессистемно распланированной деревней». Как-то везли меня на Шаболовку к Шуховской башне сниматься в новостях. Москва из окна автомобиля такая красивая, сияет, светится вся. А шофер едет и ругается: «Повесили гирлянд, безвкусица, отвратительно, ужасно!» А я молчу, но про себя думаю: «А мне нравится, ну и что, что безвкусица. Главное — светло, красиво, ощущение праздника».
Как вспомнишь 90-е годы, когда Москва была погружена в темноту! Вдоль Тверской бабушки стояли, разложив на тротуаре трусы, носки, бутылки водки.
В это время я был в Штутгарте на стипендии в Академии актерской школы. В местном театре ставили пьесу Чехова «Три сестры» на немецком языке. Актеры, узнав, что приехал русский драматург, позвали меня проконсультировать, как русские песни петь, как правильно говорить. И вот я пришел на репетицию в этот штутгартский театр. Богатые немецкие артистки читают пьесу по-немецки. И вот доходят до слов: «В Москву, в Москву, в Москву...» А по-немецки это звучит так: «Нах Москоу! Нах Москоу! Нах Москоу!» — и все начинают смеяться, потому что по телевизору каждый день показывают, какой ужас и кошмар творится в России. Какой дурак захотел бы поехать в Москву? Мне было так обидно это все слышать и видеть!
Москва все-таки — это не дома, не улицы, не мостовые, а прежде всего люди. А люди, к сожалению, здесь меняются. Испортил всех не квартирный вопрос, а ипотека, потому что кому ни глянешь в глаза — одни доллары, и все думают: а будешь ли ты мне полезен, нужен ли ты мне или нет? Особенно это видно в театральной среде.
Помню, как говорил Виталий Вульф на банкете после премьеры: «Сейчас выпью и буду лгать, что это гениально, грандиозно!» Все лгут, и лгут, и лгут. «Театральный роман» Булгакова по-прежнему актуален.
— Но это театральная тусовка, зато вас любят московские зрители!
— Слава богу, зрители не знают о нашей театральной кухне ничего. Люди, которые приходят на наши спектакли в театральный центр «На Страстном», помогают чем могут, потому что знают: это частный театр, привезти из Екатеринбурга 34 спектакля стоит огромных денег. Ни один театр из провинции не может себе позволить такой роскоши.
А еще они знают, что если не купят билеты, то я не приеду, потому что мы живем благодаря этому. И потому я стою и подписываю перед каждым спектаклем программки и свои книги, кланяюсь каждому, и кланяюсь абсолютно искренне, потому что люди купили билеты.
