— А что это у вас такое? — спросила меня Максакова.
— Это кошелек для мелочи, — отвечаю.
— У вас что, много мелочи? — съязвила она. После чего я этот кошелек снял и выкинул к черту.
А напротив Елисеевского магазина была квартира Леонида Иосифовича Эрмана, бывшего директора театра «Современник», он умер недавно, 96 лет ему было. Он работал с Ефремовым, потом с Волчек. У него мы много раз бывали с Виктюком, кто-то еще из актеров туда захаживал. При Леониде Иосифовиче в «Современнике» были поставлены мои пьесы, именно с ним я заключал договоры на «Мурлин Мурло», «Мы едем, едем, едем...» и «Заяц. Love Story». В «Современнике» потом я ставил с Гафтом и Яковлевой спектакль по моей пьесе «Уйди-уйди», и там же я сам ставил «Селестину» для Ахеджаковой. И хотя мы дружили, Эрман каждый раз при заключении договора страшно торговался:
— Вот вам договор, подписывайте!
— Нет, это я подписывать не буду, тут очень мало денег.
— Подписывайте, что вы себе позволяете?!
Я в сердцах вылетал в коридор, он кричал мне вслед:
— Вы дурак!
Я в ответ:
— Сам дурак! — садился в коридоре и плакал.
Он потом выходил, обнимал меня:
— Ну ладно, пойдемте, договоримся, — и мы снова торговались. Скряга он был немыслимый.
Это сейчас я понимаю, что так и надо было делать, я сам директор и знаю: чем дешевле, тем для меня лучше.
— Вы как-то сказали, что Инна Чурикова в вашей жизни сыграла огромную роль...
— Она определила мою жизнь! В 1970 году на экраны вышел фильм «Начало». Я еще учился в школе. Она на меня произвела неизгладимое впечатление. Самый страшный эпизод, когда на костре сжигают Жанну д’Арк, до сих пор стоит у меня перед глазами. Как она кричала: «Дайте крест, дайте мне крест, дайте крест!» — это же просто потрясающе. В восьмом классе я написал сочинение на свободную тему «Кем я хочу стать» о том, что, посмотрев фильм «Начало», хочу стать артистом — таким же, как Чурикова. После восьмого класса поехал поступать в Свердловское театральное училище.
В жизни не думал, что с Чуриковой мне выпадет счастье познакомиться. Но нам довелось встретиться. Инна Михайловна вручала мне Царскосельскую художественную премию, которой по традиции награждают в канун лицейской годовщины в Пушкине. Я стоял рядом с ней на сцене, и у меня дрожали ноги. И потом несколько раз мы встречались на каких-то премьерах, на банкетах, но я с ней не разговаривал, только стоял и издали смотрел на нее. Ну, что я могу сказать Чуриковой — «Какая вы гениальная»?
Вот не стало Инны Михайловны, для меня это личное горе и большая потеря. Она, сама того не зная, сделала для Коляды так много, это просто невероятно. Я нашел какое-то старое интервью, оказывается, Чурикова обо мне какие-то слова добрые сказала. Именно она меня толкнула своей гениальной ролью к тому, чтобы я сидел здесь, в Москве. А так бы и остался трактористом, но я увидел, как она из Бабы-яги превратилась в Жанну д’Арк, и жизнь моя перевернулась...
