Как-то в разговоре я спросил Валентину Илларионовну Талызину, мою подружку:
— Почему вы так любите переодеваться в разные красивые костюмы на сцене?
Она ответила:
— Коля, это не я, а публика любит, когда я меняю наряды. Когда актриса выходит то в одном, то в другом платье, зрители восхищаются: «Боже, какая красавица!»
— А с Мягковым вы нигде никогда не пересекались, не сказали ему: «А вот вы меня когда-то во МХАТ не приняли?..»
— Нет. Но когда он сидел в приемной комиссии, это было время выхода фильма «Ирония судьбы». Боже, для нас он был небожителем. Да и потом, ну что бы я ему сказал — «А вот не взял ты меня!»? Да никогда не буду упрекать кого-то! Много было таких случаев в моей жизни, когда люди мне делали плохое, а в итоге это оборачивалось хорошим. Поэтому я благодарен всем. Например, Зинаиде Алексеевне Чертковой, бывшему директору Свердловского театра драмы, которая в 1983 году меня уволила за пьянство. И как только она подписала приказ, на следующий день мне пришел вызов в Литинститут в Москву.
Вот и второй московский адрес: сберегательная касса рядом с Литинститутом. Каждый раз мимо нее прохожу и останавливаюсь, это очень дорогой для меня адрес. Сейчас расскажу почему. Где-то году в 1986-м мне позвонили в Свердловск и сказали, что мою пьесу «Нелюдимо наше море... или Корабль дураков» купило Министерство культуры за 2200 рублей. По нынешним временам это, наверное, миллиона два.
Тогда я был нищ как церковная крыса. Можете представить, какое впечатление на меня произвел этот звонок! В то время никаких денежных переводов не было. Пришлось ехать поездом в Москву, а это 27 часов в пути. Приехал рано утром. Подошел к дверям заветной сберкассы и долго ждал ее открытия. Когда сотрудники услышали, о какой сумме идет речь, они оторопели: стали скрести по сусекам эти деньги, долго меня проверяли, наконец отдали мне эти 2000 рублей. Купюры я спрятал в сумку, в тот же день быстренько сел в поезд на Казанском вокзале и отправился в Свердловск в общем вагоне. Не спал всю ночь, спрятанные деньги под подушкой грели мне душу. Я чувствовал себя подпольным миллионером, как Корейко из «Золотого теленка».
Вернувшись домой, я сразу же купил цветной телевизор, джинсы и новые ботинки. Нацепил все на себя, стал посередине своей маленькой квартиры и... заплакал. И сказал: «Господи, Коля, неужели тебе за твою писанину стали платить деньги?!» Я рыдал от того, что вдруг разом разбогател. Ну, вот с тех пор, слава богу, больше не нищал.
А рядом с этой сберкассой был магазин, не знаю, что там сейчас находится. До сих пор не могу забыть это чудо! Это был магазин пишущих машинок. В витрине стояло много этих красавиц, поблескивающих хромированным металлом. Для пишущего человека иметь свою пишущую машинку — это было все равно что автомобиль приобрести!
