— Наталья Владимировна, выпускники Щукинского училища часто потом приходят работать в труппу Театра Вахтангова. Вы же десять лет служили в Театре Станиславского. Почему пошли туда?
— На сцену Театра Вахтангова студенты-щукинцы начинают выходить со второго курса. Мы, ученики Юрия Васильевича Катина-Ярцева, исключением не стали. Я с однокурсницами танцевала в спектакле «Мещанин во дворянстве», где в главной роли блистал Владимир Абрамович Этуш, выходила в роли рабыни в «Принцессе Турандот». А на третьем курсе меня пригласили сыграть Золушку в одноименном спектакле по пьесе Шварца, когда заболела Катя Райкина. Это был не только неожиданный подарок судьбы, но и проверка моих актерских возможностей, я работала на огромной сцене перед большим зрительным залом, где мой голос должны были слышать на галерке, и справилась.
В дипломном спектакле «Снегурочка», который ставил главный режиссер Евгений Рубенович Симонов, я сыграла заглавную роль. Репетировать с этим тонким, интеллигентнейшим, талантливым человеком было счастьем. Он был еще и музыкальным, нередко садился за рояль, что-то наигрывал, создавая атмосферу для репетиций. А еще Александр Анатольевич Ширвиндт поставил с нами яркий, красочный, веселый водевиль Соллогуба «Беда от нежного сердца». В роли Настеньки я пела, танцевала, делала колесо и даже садилась на шпагат. Спектакль пользовался большим успехом у зрителей.
После выпуска ребята показывались в театры, а я в тот момент снималась в фильме «Черные сухари». Отыграв спектакль, мчалась в Ленинград, снималась и самолетом возвращалась назад, чтобы не опоздать к очередному спектаклю. Однажды съемки затянулись, я опоздала на регистрацию, на мое место посадили другого пассажира, так что лететь пришлось в туалете, умолила пилотов взять меня на борт.
В Вахтанговский театр меня приглашали, но я понимала, что обречена на амплуа инженю и травести, так как моего роста 160 сантиметров было недостаточно для вахтанговской сцены, чтобы играть героинь. А в Театре Станиславского это амплуа мне сразу предложили, что меня полностью устраивало. Главным режиссером был Иван Тимофеевич Бобылев, который начал ставить спектакль «Альберт Эйнштейн» и назначил меня на главную роль. До этого он руководил Пермским драмтеатром, который поднял, спектакли хвалили критики, зрители заполняли зал.
Еще на сборе труппы приходу молодых артистов никто не обрадовался. Катин-Ярцев готовил нас к работе в храме искусства, а тут, когда закончилось собрание, ко мне подошла актриса Ольга Бган и поинтересовалась: «А почему вы решили прийти именно сюда?» И мне сразу стало ясно, что жизнь в Театре Станиславского легкой не будет.
Меня собирались ввести в несколько спектаклей, но тут я поняла, что беременна. Токсикоз был страшнейший, пришла к Ивану Тимофеевичу и честно призналась, что могу его подвести. Он моего пессимизма не разделил, сказал: «Наташенька, если плохо себя почувствуете, буду отпускать вас с репетиции и заниматься вторым составом. А дети — главное предназначение в жизни женщины, рожайте!» Он был не только замечательным режиссером, но и добрым, мягким человеком. Неудивительно, что в этой труппе он не удержался. Бобылев вернулся в Пермь, но, видно, эта история его надломила, вскоре его не стало...
