А потом Ефремов пришел на наш студенческий гала-концерт. И пришел не один, а с труппой «Современника»: Волчек, Табаков, Вертинская, Даль, Дорошина, Козаков, Миллиоти, Тульчинский, Суворов, Евстигнеев, Иванова, Крылова, Толмачева, Сергачев... В крошечном зале Школы-студии МХАТ их собралось человек тридцать, чтобы потом после просмотра решением большинства сделать выбор, кого приглашать в труппу.
После этого показа из «Современника» недели две ни слуху ни духу. А в это время Художественный театр уже предложил мне роль Лариосика в «Днях Турбиных». Эта была та самая роль, в которой в 1920-е годы, еще при жизни Михаила Булгакова, прославился Михаил Яншин. Предложение, от которого не отказываются. Мне даже текст вручили. Что делать? Я решил позвонить Ефремову. Трубку взяла его секретарь Раиса Викторовна Ленская, как потом выяснилось, человек абсолютно детской души. Я представился, сказал, что хотел бы переговорить с Олегом Николаевичем.
«Минуточку», — ответила секретарь. Ну все, думаю, через минуточку мне и ответят, что его нет или еще что-нибудь в таком роде, что обычно отвечают в казенных учреждениях. Но на другом конце провода вдруг появился Ефремов: «Але!» Я изложил ему проблему, и он сказал: «Никто не может заставить человека делать то, чего он не хочет. А я поговорю в министерстве...» Так я оказался в «Современнике». Это одна из самых больших удач в моей жизни.
Мне повезло еще в том, что ведущий актер «Современника» Олег Табаков как бы взял надо мной негласное шефство. Например, однажды он сказал мне: «У тебя есть такая манера — выражать удивление открытым ртом. Поскольку твоя индивидуальность и роли, которые ты играешь, таковы, что в них надо много удивляться, открытый рот мешает восприятию тебя на сцене. Убери эту привычку!» Я стал следить за собой и избавился от этого недостатка.
