А мне в это время надо было лететь с «Современником» на гастроли на Кубу. Никита уговаривал меня остаться с ним до премьеры, но я не мог нарушить данное Галине Волчек слово. Михалков очень переживал или хорошо играл обиду — общаться со мной он стал суше. Накануне моего отлета, видимо, смирился и попросил переводчицу меня проводить в аэропорт. «Ну неужели он, взрослый человек, сам не справится!» — отказалась она. Тогда Михалков решил отвезти меня сам. «А с этой переводчицей никогда работать не буду», — сказал он.
Я протестовал — мне не хотелось напрягать и без того перегруженного режиссера. Но он настоял на своем. И на рассвете мы поехали в аэропорт, но по дороге заблудились, боялись опоздать. Это была моя первая поездка в капиталистическую страну, суточные платили приличные. Я покупал много барахла, забыв, что все это потом придется тащить на себе. Когда мы подъехали, Никита схватил мои баулы, и мы побежали искать стойку «Аэрофлота». Попрощались. На паспортном контроле я оглянулся — Михалков не ушел, а махал мне рукой и плакал. Он человек чувствительный. Ценит добросовестную преданную делу работу. И сам держит слово.
Однажды он попросил сыграть в небольшом эпизоде в его фильме «Очи черные». Это была сцена, когда герой Марчелло Мастроянни ездит по чиновникам и демонстрирует небьющееся стекло. Мне надо было сыграть секретаря большого чиновника. «Поможешь нам?» — спросил Никита. Он всегда так формулировал, когда предлагал маленькую роль.
Ну а как же не помочь? Но во время съемок я оказался на гастролях театра в Риге и приехать к Михалкову не успевал — после вечернего спектакля из Риги в Ленинград не было ни поезда, ни авиарейса. Я, конечно, погоревал, что не снимусь в одном кадре с Мастроянни, но что поделаешь. И тут звонок. На проводе легендарная ассистентка Никиты Тася:
