На вопросы взрослых:
— Кем ты хочешь стать? — я, тогда еще дошкольник, отвечал без сомнения:
— Артистом!
Взрослые удивлялись:
— Артистом? Ну это же надо быть знаменитым! Как Лемешев, как Козловский!
Сергей Лемешев и Иван Козловский были всем известными тенорами Большого театра. Тогда в каждом доме были радиоточки. И по радио Козловский с Лемешевым пели с утра до ночи. Звучал и бархатный голос Василия Качалова, исполнявшего монолог Брута из «Юлия Цезаря» Шекспира: «Я убил Цезаря не потому, что я его любил меньше, а потому что я Рим... — тут он повышал голос, — Рим любил больше!» Качалов так интонировал свою любовь и почтение к Риму, что я просто был потрясен.
Однажды я попал на елку в Кремль в Георгиевский зал, там простудился и заболел тяжелой ангиной, которая дала осложнение на сердце. С ревмокардитом попал в детский санаторий под Москвой. Там я, конечно, участвовал в самодеятельности: с большим успехом читал басни Михалкова. Тамошний врач-кардиолог Елена Вениаминовна Тавровская посоветовала мне продолжить занятия в городском Доме пионеров в переулке Стопани, куда я и записался в студию художественного слова. Руководила ею Анна Гавриловна Бовшек, как потом выяснилось, ученица Константина Станиславского, Леопольда Сулержицкого и Евгения Вахтангова. Она была актрисой Первой студии МХТ в 1914—1916 годах. А Первая студия — это фундамент Художественного театра. Там Станиславский обкатывал свою систему, формулируя законы актерского творчества. Позже он раскроет их в книге «Работа актера над собой». Это как же мне повезло — учиться у актрисы Первой студии МХТ!
Анна Гавриловна говорила, что любую роль надо начинать от себя — каждый артист должен поставить себя на место своего героя. Это первый шаг системы. Впервые о нем я услышал от Анны Гавриловны. Потом об этом же твердили Олег Ефремов и Галина Волчек: «Надо присвоить роль, влезть в «шкуру» изображаемого человека».
