— Какие фильмы вам особенно дороги? Зрители очень любят «Вертикаль», «Тишину», конечно «На семи ветрах», но часто их выбор не совпадает с выбором самого актера.
— Почему же, «На семи ветрах» мне тоже очень нравится. И сам фильм, и то, какая атмосфера была на съемках. Там по вечерам всегда устраивали какие-то мероприятия, накрывали столы прямо на площадке. Снимали в Ростове-на-Дону. Местные жители приносили нам раков огромными тазами и пиво жигулевское. Душой компании всегда был Станислав Иосифович Ростоцкий. Я удивлялась, сколько в нем после тяжелой работы жизни и энергии. Он веселился, рассказывал байки, танцевал. Причем так прекрасно двигался, что я даже первое время не замечала, что у него до колена протез.
Еще мне очень дорога работа в фильме Светланы Дружининой «Исполнение желаний». Я не могла поверить, что это ее дебют, потому что уж очень она была профессиональной на площадке, уже тогда чувствовалась ее крепкая режиссерская рука. Мне очень повезло, моим партнером стал Иннокентий Михайлович Смоктуновский. Многие мечтали сняться с ним. Я играла светскую женщину, хозяйку литературного салона, где собирался определенный элитный круг петербуржцев. И это было для меня интересно потому, что до этого мне все время доставались роли простых женщин. Параллельно на «Мосфильме» шли съемки «Жизни на грешной земле», где я играла продавщицу сельмага. Первую смену снимаешься в одной картине, а вторую — в другой. Иногда забавно получалось, я полдня в «Жизни на грешной земле» в деревенском магазине в газету заворачиваю селедку на фоне штабелей водки в пол-литровых бутылках и пирамид папирос «Беломорканал». А потом отмываюсь от селедочного запаха, переодеваюсь и бегу в соседний павильон. А там бриллианты, антураж ленинградской квартиры. Партнеры — Еременко, Лебедев, Жариков, Смоктуновский. Про Иннокентия Михайловича говорили, что он сложный, порой невыносимый партнер. А я этого не ощущала. Более того, он мне помогал, давал советы. Когда меня учил, как должна себя вести и разговаривать моя героиня Варвара Николаевна, аристократка в бриллиантах и красивых туалетах, я ему абсолютно верила. Понимала, что, во-первых, он гениальный артист, а во-вторых, в нем самом генетически заложены аристократизм, интеллигентность и умение себя вести в высшем обществе, хотя он и родился в деревне под Томском...
Настоящей аристократкой была и Тамара Федоровна Макарова. Ее отец служил в Царском Селе военным врачом. Она долго скрывала свое происхождение, но кое-что прорывалось. Макарова учила нас, студентов, правилам этикета и хорошего тона, которые усвоила еще в царской России. Учила пользоваться приборами, держать вилку, нож. Тренировались мы на сосисках. Так она нас, вечно голодных студентов, еще и подкармливала. Мальчишкам сосисок доставалось больше. А девочкам — больше внимания. Тамара Федоровна передавала нам свои женские секреты. Учила нас на ночь подвязывать подбородок широкими бинтами, чтобы не обвисал. У нас не было эластичных бинтов, и мы платочками шею подвязывали на ночь. Слушались ее беспрекословно. Все ей подражали, она была для нас идеалом. Тамара Федоровна учила, как нужно себя держать, как правильно сидеть, как ходить, чтобы спинка оставалась прямой, а локти как будто пришиты к талии, как у благородных девиц. Все-таки кровь — не вода. Невооруженным взглядом было видно ее благородное происхождение.
