— После учебы ваш мастер сразу принял вас в свой театр?
— Гончаров не был бы Гончаровым, если просто сказал бы: возьму вот этих ребят (обычно он брал со своего курса 8—9 человек). Он решил сделать для нас испытание — показ в театре перед худсоветом. Мы отыграли и стали ждать в фойе. Час идет обсуждение, два идет. У нас уже предобморочное состояние. Оказывается, худсовет говорил Гончарову:
— Да мы берем тех ребят, что вы наметили, мы же знаем их и любим.
А он:
— Я хочу их еще испытать, пусть они еще понервничают. Я еще и завтра им просмотр устрою.
И устроил. В первый день показа мы с Сережей Серовым играли нашего любимого Островского. А во второй вместе с Юрой Соколовым и Юрой Кореневым исполнили отрывок из дипломного спектакля «Что тот солдат, что этот» (его поставила Ирина Судакова). Этот мюзикл, который мы играли в учебном театре ГИТИСа, имел такой успех, что в зале всегда был переаншлаг. Музыку к нему написал Максим Дунаевский, а слова — Наум Олев, они тогда были на пике славы. Однажды столько людей набилось на балкон, что по нему пошли трещины и вызвали строителей, чтобы они укрепили конструкцию. Меня назначили на главную роль вдовы Леокадии Бегбик, которая после смерти мужа «ублажает» полк солдат. Меня это удивило. Ведь я была скромной, а тут наглая мадам в вызывающем костюме и гриме. Когда на репетиции я порой начинала смущаться, Гончаров говорил: «Не бойся быть кокоточной, вульгарной, играй смелее, наглее, все равно по своей природе ты не такая, перебора не будет!» Вообще, в институте у меня была проблема с этюдами и отрывками на «эротическую» тему. Но самое смешное, что меня постоянно брали в отрывки, в которых либо в начале я с партнером просыпаюсь в постели, либо в конце мы ложимся в кровать. У меня ничего не получалось, потому что личного любовного опыта не было. Видимо, Мастер хотел меня раскрепостить, найти во мне женское начало. Потом однокурсники рассказали, что Гончаров на первом курсе собрал их и сказал: «Ребята, мне надо что-то с Руденко делать. Ну не идет у нее «женская тема». Но мальчики боялись подойти ко мне, настолько я была целомудренной недотрогой. И вдруг на третьем курсе за мной начал активно ухаживать один артист Театра имени Маяковского, всем говорил: «Вот моя будущая жена». Наш роман браком не закончился, но зато моя женская природа «проснулась». И вот начали мы репетировать мюзикл, и я заиграла вдову Бегбик уже «со знанием предмета». Гончаров смотрит на меня, поворачивается к ребятам, которые сидят за ним:
— Кто?
Они смутились:
— Не мы...
Когда этот отрывок на показе смотрел худсовет Маяковки и я спела песню вдовы с такими словами: «Отличие самца от мужчины условно весьма. И если они отличимы, то только в девичьих снах. Наступим на горло же песне и вновь покоримся судьбе, мужчину отдайте невесте, самца отведите к вдове. Вот если бы двоих совместить воедино, блажен тот, кто это познал. Хоть женщине нужен, конечно же нужен, каждой женщине нужен самец несомненно, Мужчина ее идеал», то актеры умирали от смеха и приняли мой показ на ура!
