— А каким Гончаров был в быту?
— Когда умерла его жена Вера Николаевна, у Гончарова остался сын Леша, но у него своя семья, своя жизнь. И бытовые заботы о Гончарове на себя взяла Наталья Ивановна Пузакова. В свое время она заведовала в театре костюмерным цехом. Уйдя на пенсию, сидела на вахте как дежурная и отвечала на звонки. А потом стала помощницей Андрея Александровича. Однажды мы спросили ее:
— Что он такое ест на завтрак, что у него на целую вселенную энергии хватает?
А она смеется:
— Он съест с утра творог с клюквой или с медом или с малиновым вареньем, выпьет чаю с травами и лимоном, иногда попросит бутерброд с икрой, обязательно примет поливитамины и потом идет над вами «тренироваться».
Когда мы на первом курсе учились, у Гончарова был 60-летний юбилей. Он не хотел его отмечать, устраивать застолье, но мы придумали ему необычный подарок: написали истории про каждый год его жизни, купили гвоздики. И вот 2 января Андрей Александрович выходит из своего дома на Большой Бронной. Там сейчас висит мемориальная доска Гончарова, а еще в этом здании жили Юрий Никулин и Ростислав Плятт, Валентин Плучек и Святослав Рихтер. И тут к нашему Мастеру подходит первый студент, называет год его рождения — 1918-й, говорит: «В этом году в селе Сенницы Зарайского уезда Рязанской губернии на свет появился Андрей Александрович Гончаров» и вручает ему цветок. Гончаров удивился! Идет дальше, а из-за машины выскакивает второй студент, объявляет 1919 год — мол, тогда Гончаров начал ходить, и передает ошарашенному юбиляру цветок. Мы появлялись незаметно — выскакивали из-за деревьев и рассказывали Гончарову, что с ним произошло в том или ином году. Пока он дошел до театра, напомнили ему всю его жизнь. Гончаров растрогался, у него слезы стояли в глазах: «Ребята, вы сделали мне самый лучший подарок! Все, накрываем столы». И тут же в нашем служебном буфете приказал организовать фуршет. На этом юбилее мы увидели нашего обожаемого Мастера совершенно другим: не кричащим, не ругающимся, а трогательно-растроганным, большим ребенком...
— В начале интервью среди людей, работавших в Театре имени Маяковского и оказавших на вас наибольшее влияние, помимо Андрея Александровича вы назвали Наталью Гундареву...
— Наши судьбы начали переплетаться, когда я показала в театре свою вдовушку Бегбик. Гундарева увидела этот отрывок и, показав на меня, сказала: «Вот мне замена!»
— Обычно актрисы недолюбливают своих молодых конкуренток...
— А Наташа не боялась конкуренток, настолько она была яркой и неповторимой. Тут другое. В тот момент она начала очень много работать в кино, а раньше фильмы снимали долго. Сейчас все быстро: двухчасовой фильм «Молодожены», где я играю с Толей Лобоцким, сняли за 12 дней. А тогда полнометражные картины делали месяцами. В общем, Гундаревой нужна была «дублерша» на ее роли в театре. Но Гончаров категорически этого не хотел, потому что боялся, что Наташа отдаст предпочтение кино и театр забросит. Он вообще очень ревниво относился к кинематографу. Еще учась в ГИТИСе, он получил предложение снять телефильм. Но картина получилась слабой. В театре Гончаров был бог и царь, а с кино не сложилось. Он настолько расстроился, что потом все, что было связано с кинематографом, было для него как красная тряпка для быка. Кино он не любил! При этом — вот парадокс — он смотрел все новые фильмы и часто звал в труппу тех артистов, которые именно на экране себя ярко проявили. Увидел Андрея Болтнева и Нину Русланову в картине «Мой друг Иван Лапшин» и пригласил их в труппу. Так же было и с Таней Васильевой. Причем чаще именно этим людям «со стороны», а не нам, его ученикам, отдавал главные роли. Но на съемки не любил отпускать своих артистов.
