— Вам и сейчас есть с кем делить радость. Вы служите в театре вместе с внучкой Полиной. Какое ощущение, когда видишь, что талант прорастает в детях и внуках?
— Ощущение счастья и радости. Сын Шурка был театральным ребенком. После школы приходил в театр, размещался в моей гримерке, делал уроки. Он с другими детьми артистов вертелся за кулисами. Когда ему было двенадцать, Гончаров его рассмотрел и предложил сыграть роль Феди Лямина в «Леди Макбет Мценского уезда». Для роли требовался мальчишка его возраста и типажа. Когда Шура играл, мы с мужем сидели в оркестровой яме на какой-то табуреточке и смотрели не отрываясь. А его по роли убивают, я все время тихо рыдала, у меня смешались и страшный сюжет, и такой трогательный образ сына. Саша сидел рядом, держался, но слезы все же иногда смахивал. Шура играл недолго. Быстро вымахал, и с роли его сняли. Последний раз он исполнил роль Феди в Кишиневе на гастролях. Наташа Гундарева на поклонах подарила ему свои розы. Ее всегда заваливали цветами. Еще сына поблагодарили по радио: «Шура, спасибо, ты последний раз сыграл». Он плакал за кулисами. Наташа пыталась его развеселить: «Ты вон какой здоровый сейчас. Это ты меня сам должен душить, а не я тебя».
А когда Шурке было лет тринадцать, я его притащила в телестудию, где снимался фильм «Профессия — следователь» с главным героем Жорой Бурковым. Искали исполнителя роли мальчика. И Шурку сразу взяли. Меня потрясло, что он вел сцены и разговаривал с Жорой как прирожденный артист. Иногда с детьми очень сложно, они заученную фразу говорят, и ты понимаешь, это ребенок произносит не свои слова. А Шурка жил, был естественным во всем. Бурков ему задавал вопросы, а он отвечал так, будто просто с ним беседует. И это меня еще больше убедило в том, что у него прямая дорога в эту профессию. Я видела — у сына талант. А Саша почему-то не соглашался и мечтал: «Может, он станет археологом». Муж сам был увлечен археологией, у него имелось невероятное количество книг по этой тематике. Но Шурку это вообще не интересовало. Смирившись с этим, Саша занимался с сыном перед поступлением, помогал готовить программу. В Школу-студию МХАТ сын поступил легко. А потом так же легко к Марку Захарову. Ничего удивительного в том, что он нашел себя в этой профессии, нет. Он заразился любовью к театру с младенчества.
— С Полиной произошло так же?
— Да, она проехала с нами по всем гастролям. Внучка одарена музыкально, у нее абсолютный слух, роскошный тембр голоса. Она запоминала моментально любую мелодию, стоило ей ее услышать. У нее дар. Поэтому путь Полины для меня был очевидным.
— Недавно она решила иначе строить свою судьбу и сняла как режиссер свой первый полнометражный фильм с рабочим названием «Алина».
— И для меня это стало полной неожиданностью. Если говорить о предчувствиях, я это совершенно не могла предугадать. Хотя мы без конца с ней разговариваем, и Полина даже как-то призналась, что у нее есть мечта снять фильм. Тогда я сказала, что для этого нужно образование, и вспомнила, как снималась в главной роли в картине, где режиссером был артист без специального образования, и это показалось мне очень сложным. Проблематично работать на площадке с режиссером, который не знает азов. Конечно, актер может многое понять по актерской линии, это помогает, но недостаточно, потому что надо знать технические моменты. И внучка меня услышала. Я даже не предполагала, что она так серьезно к этому отнесется. Я постфактум узнала, что она поступила на Высшие курсы сценаристов и режиссеров. Она училась на курсе у Аллы Суриковой.
