— Удивительно, а ведь ваш педагог в «Щепке» пугал вас тем, что с вашей внешностью вам будут доставаться только роли простушек.
— Мой педагог Виктор Коршунов действительно довольно резко сказал: «Света, ты должна похудеть. Со своими способностями ты в силах играть что угодно. Но в нынешней форме можешь претендовать только на нюшек с трудоднями из колхоза». Вы посмотрите, какая я в фильме-опере «Евгений Онегин», и все о моей внешности поймете. Я снималась там еще студенткой. Когда на пробах режиссер меня увидел, сказал помрежу: «Не ищи больше никого, я ее беру!» — и процитировал то, как Онегин описывал Ленскому Ольгу: «Кругла, красна лицом она, как эта глупая луна на этом глупом небосклоне». Я обожала сладкое и была толстенькой. Но слова Коршунова меня отрезвили, я похудела. И стала получать роли героинь.
— Вы видели Бабанову в роли Офелии?
— К сожалению, именно в «Гамлете» я ее не видела. Когда пришла в театр, она уже эту роль не играла. Произошел трагический случай. Молотов пришел на спектакль и, когда он закончился, сказал: «Потрясающе! Но почему такая старая актриса играет Офелию?» Бабанова была ровесницей века, ей исполнилось 54 года. Для театров в то время это считалось вполне нормальным, там царила другая эстетика. Алла Тарасова играла в 50—60 лет Анну Каренину. Евгений Самойлов — Гамлета, когда ему было уже за сорок. Возраст никому не казался препятствием, поэтому для Бабановой это стало ударом. Все усугубилось еще и тем, что Охлопков уже на следующий день назначил на место Бабановой другую актрису.
— Когда вы стали с Марией Ивановной служить в одном театре, вы с ней общались?
— Когда мы юной стайкой вчерашних студентов ворвались в театр, другие артисты с нами здоровались, улыбались, но демократичности, амикошонства у нас и в помине не было. Существовали негласные законы. Все знали, что просто так к Марии Ивановне подойти и сказать: «Я бы хотела с вами поговорить» — невозможно. Она была недоступна, недосягаема. И хотя наши грим-уборные находились напротив, я никогда не могла просто постучаться к ней. Но у нее была верная поклонница, которая ее боготворила и буквально посвятила жизнь, — Нина Мамиконовна Тер-Осипян, сама уникальная, не похожая ни на кого актриса. И я просила Нину Мамиконовну устроить мне свидание с Марией Ивановной Бабановой. Аудиенции я ждала месяц. Приняла она меня дома, хотя могла бы просто пригласить в гримерную. У нее был потрясающая квартира рядом с МХАТом на улице Москвина, теперь это Петровский переулок. Старинная мебель, картины великих мастеров. Помню, как она мне открыла, я вошла. Полумрак. Горел нижний свет, какие-то торшеры, лампочки. Мария Ивановна была в халате электрик, такого ярко-синего цвета. Ей, блондинке, очень шло. И свет был так рассредоточен, что копна золотых волос на голове сверкала как нимб. Она села, посадила меня напротив и сказала: «Что ты хочешь, девочка?» Она, мне кажется, даже не знала моего имени и называла то девочкой, то деткой. Я извинилась, что буду говорить на болезненную для нее тему. Сказала, что играю Офелию, у меня не получается и я прошу у нее помощи и совета, потому что меня выкинули на сцену после четырех репетиций, и я запуталась. Сначала играла в полном восторге и думала, что получается блестяще. А потом ко мне пришло осознание, что я делаю что-то не так. Она уточнила:
— А что тебя, детка, смущает?
— Я все время плачу, хотя понимаю, что это неверно.
Вначале идет легкая музыка, Офелия прибегает прощаться с братом Лаэртом, который уезжает во Францию. Идет бытовой диалог Лаэрта с отцом. А у меня текста нет. И я резвлюсь за креслом, подпрыгиваю, подбегаю к брату, к отцу. И уже в этот момент умудряюсь реветь в три ручья, хотя поводов никаких. Ни сумасшествия, ни отказа Гамлета от любви. Вот это вот я рассказала. Бабанова внимательно выслушала и говорит: