Наша судьба была предопределена. Брат стал оператором, я — актрисой. В театре я встретила Сашу. Он стал моим мужем. Родился наш Шура, который тоже рос среди творческих людей. В общем, шансов стать кем-то другим, кроме как артистом, у него практически не было. Так же у внучки Полины...
Меня провожают по запутанным лабиринтам Театра Маяковского в гримерку к одной из его легенд — Светлане Владимировне Немоляевой. В этот день у нее спектакль «Плоды просвещения». Она отдыхает на диванчике между сценами. Встречу мы много раз переносили — вместо отпуска Немоляева снималась в фильме у внучки Полины Лазаревой, потом в еще одном фильме и еще... Осталась неполная неделя, чтобы побыть на даче в Абрамцево, а потом гастроли, репетиции, спектакли. Такая насыщенная жизнь.
На стенах фотографии из спектаклей. На широком подоконнике — портрет Александра Сергеевича Лазарева. Рядом цветы. А еще чашечка кофе и печенье с конфетами. «Это для меня, — поясняет Светлана Владимировна. — Мои замечательные костюмеры всегда перед спектаклем приносят кофе и конфетки с сушками. Я обязательно должна выпить хоть немножко кофе, чтобы помочь себе, придать силы».
Окно приоткрыто, за ним шелестит старое дерево. Светлана Владимировна ловит мой взгляд.
— Когда я пришла на прослушивание в Театр Маяковского, меня повели по лестнице в гримерную на третий этаж. Там так же, как сейчас, дерево смотрело в окно и шелестели листья. И я почувствовала: меня примут, это мое место. И не ошиблась. Это было в 1959 году.
— В этом году осенью Театру имени Маяковского сто лет. И удивительным образом история театра, первым художественным руководителем которого был Мейерхольд, связана с историей вашей семьи.
— Мейерхольд возглавлял театр всего пару сезонов. Но это не отменяет того, что все действительно чудесным образом сошлось. В один прекрасный день мой папа и Мейерхольд встретились. Случайно. Папа в юности работал в ГУМе, служил там бухгалтером, клерком. Стоял за конторкой, смотрел на еле двигающуюся стрелку на часах и мечтал, чтобы скорее наступило шесть вечера и можно было отправиться домой. Скучал смертельно. И вот начальство дало ему задание: «Володя, ты такой разговорчивый, обаятельный, к нам пришли именитые гости, их нужно обслужить по высшему разряду». Кто пришел — не сказали. Потом выяснилось — Всеволод Мейерхольд и Зинаида Райх. Они искали ткани для костюмов к спектаклю «Мадам Бовари». Папа с удовольствием пошел с ними по ГУМу, болтал, все показывал. Господин и спутница были им очарованы. Папа был голубоглазым, светловолосым, улыбчивым — есенинского типа — и вел себя совершенно свободно. И Мейерхольд сказал: «Приходите в наш театр» — и выписал ему контрамарку на десять спектаклей.
Папа потом рассказывал, что, увидев первый спектакль, просто сошел с ума, заболел театром. Посмотрел все десять постановок, а потом решил изменить свою судьбу и поступил во ВГИК. Учился у Пудовкина на режиссерско-актерском курсе. Стал кинорежиссером. Встретил маму, которая тоже занималась кино. Мы с братом росли в творческой среде, общались с уникальными людьми. Это очень увлекало и, видимо, у нас не было шансов заняться чем-то другим. Брат стал оператором, я — актрисой. Наши судьбы были предопределены. В театре я встретила Сашу. Он стал моим мужем. Родился наш Шура, который тоже рос среди творческих людей... В общем, шансов стать кем-то другим, кроме как артистом, у него практически не было. Так же у внучки Полины. Только внук Сережа немножко изменил траекторию, выучился на продюсера.
