Однажды на одну минуту опаздываю к автобусу, который отправляется в следующую точку маршрута. В салоне сидят Кторов, Яншин, Грибов, Марецкая. Влетаю пулей и слышу голос Алексея Николаевича Грибова: «Молодой человек, не торопитесь! Двенадцать народных артистов вас с удовольствием подождали...» От стыда готов был провалиться сквозь землю и с тех пор ни разу никуда не опаздывал.
Замечу: из мэтров только единицы позволяли себе импровизировать на сцене. И Кторов с Грибовым, и Плятт за кулисами безостановочно рассказывали анекдоты и байки, а во время выступления делали только то, что положено по сюжету. Тут можно провести параллель: большинство музыкантов играют то, что выучено, а с ходу сымпровизировать могут единицы. Мне эта наука очень пригодилась, когда в самом начале шестидесятых позвали на радио — играть для утренней гимнастики.
В шесть утра встречались с ведущим передачи, методистом физкультуры Николаем Лаврентьевичем Гордеевым, обсуждали: на каком упражнении мне надо играть вальс, на каком — польку, тут же все записывали — и в шесть часов двадцать минут зарядка шла в эфир. Из радиокомитета ехал в Большой театр — играть класс балетным девушкам. Педагоги, когда вели занятия, только давали размер, а я уже сам соображал, что играть.
Иногда за целый день не было минуты свободной, зато появились неплохие деньги, которых хватало, чтобы приодеться и пригласить какую-нибудь девушку в ресторан. С будущей женой познакомился в автобусе № 36, которым добирался домой в Перово после гастролей. Обычно пользовался такси, но в тот день то ли долго не было свободных машин, то ли гонорар выдали исключительно крупными купюрами. А скорее всего, кто-то свыше решил посадить меня в автобус, куда на очередной остановке вошла моя судьба.
Уступив девушке место, принялся балагурить:
— Вот еду с рынка — торговал мандаринами.
Она в ответ:
— Мне кажется, у вас все-таки другой профиль.
Повернулся боком, продемонстрировав длинный армянский нос:
— По-моему, профиль как раз такой.
К концу маршрута выпросил телефончик и в тот же вечер позвонил. Встретились раз, два, а на третьем свидании я предложил руку и сердце. Она согласилась стать моей женой.
Сказать, что родня с обеих сторон не испытала восторга по поводу нашего решения, значит ничего не сказать. Но мы все равно поженились. Вскоре теща поняла, что я в общем-то неплохой парень, а мама и Софья еще год пребывали в натянутых отношениях. Но когда у нас родилась старшая дочка и мы назвали ее в честь бабушки Марией, лед в душе свекрови растаял.
