Вспомнила и меня, и стихи. Это было счастьем!
Я стала предлагать ей:
— Полетели в Израиль. Подлечим, и будешь жить с нами, — надеялась, что создам ей нормальные условия, и она еще встанет.
Сестра поначалу соглашалась:
— Хорошо, немного приду в себя, и полетим.
Потом вдруг передумала:
— Я очень хочу быть с вами. Но мне нужно то, к чему я привыкла — моя кровать, моя чашка, стены моей квартиры. И моя страна. В другой стране я не смогу жить, я и других языков-то не знаю.
Она тоже верила, что еще поднимется.
— Почему Элина Авраамовна с ее железным характером не выгнала сиделок вон?
— Во-первых, сестра не могла организовать себе другую помощь — уже не осталось ни моральных сил, ни физических. Все-таки человеку девяносто лет. Позвонить в театр или знакомым, попросить поддержки ей было неудобно, как я уже сказала, она просто не умела этого делать — такое свойство характера.
Во-вторых, полагаю, существовала еще одна причина, о которой не могу не сказать. Когда я только приехала и не успела еще осознать весь ужас ситуации, поинтересовалась у сиделок, какие таблетки принимает Элина Авраамовна. Обе ответили: «Вы не лезьте, мы сами знаем, когда, какие препараты и сколько ей нужно давать».
Я отступилась. Но когда уже выставила сиделок, стала разбирать лекарства, которые давали сестре, позвонила театральному врачу проконсультироваться. Говорю ей:
— Есть еще такой пузырек... — и прочла написанное на баночке.
Доктор объяснила:
— Это не лекарство, а БАД. Сами по себе они вреда не наносят. Однако в сочетании с другими препаратами, которые принимает Элина Авраамовна, могут быть опасны, вызывать сонливость и привыкание.
Я набрала номер врача поликлиники. Та ответила на мой вопрос, что такой препарат Быстрицкой не назначала: «Это кто-то без меня». Так, может быть, поэтому сестра моя почти все время спала?!
Обнаружив отвратительное отношение сиделок, решила, раз я уже здесь, заодно проверить информацию о том, что сестру обворовывают. Получив от Элины доверенность на доступ к счету, отправилась в банк и обнаружила исчезновение крупной суммы. Когда я об этом узнала, подкосились ноги. Дело не в деньгах, а в отношении. Человек, которому мы с сестрой безоговорочно доверяли, позволил себе такое! Это оскорбительно. К сожалению, мне пришлось рассказать Элине — а как смолчать? Показала выписку. Сестра была в ужасе, она никак этого не ожидала.
Я позвонила Рубцовой: «Нужно поговорить». Она приехала. Я продемонстрировала ей выписку из банка:
— Ксения, ты снимала деньги. Будь любезна их вернуть.
Я еще надеялась, что та опомнится, извинится и вернет похищенное. А она стала говорить:
— Я столько хорошего сделала для вашей семьи!
Попыталась вмешаться сиделка:
— Девочки, не ссорьтесь.
Я открыто сказала, что хочу увезти сестру к себе. Рубцова ушла.
А на следующий день вдруг неожиданно к сестре пошли косяком визитеры. Один уйдет — второй появляется, а следом уже и третий спешит. Это были какие-то старые знакомые Элины, многих из них она, по ее словам, давно не видела и не слышала. Теперь вдруг резко соскучились и решили проведать. Позже выяснилось, что это Ксения объявила им всем, будто бы я намереваюсь насильно увезти Элину Авраамовну в Израиль. Поэтому и зачастили люди в дом, чтобы я не смогла этого осуществить.
