Да, жутко было смотреть, как на Ксению надевали наручники — но я поймала себя на мысли, что у меня нет желания подойти и снять их с нее. Как к ней отношусь? Только сейчас поняла: очень рада, что другие беззащитные в ее руки не попадут, другим старикам будет наука — не верить обещаниям, не попадаться в паутину, не связываться хотя бы с этой хищницей. Хотя наверняка найдутся другие, ей подобные. Эта схема, к сожалению, функционирует, вероятно, мошенники не думают, что могут нарваться на такую железобетонную фигуру, какой для Ксении оказалась я.
— Брат певицы Ольги Воронец, к которой в финале жизни тоже втерся в доверие чужой человек, так и не смог вернуть квартиру и вещи сестры себе как законному наследнику. Но он мягкий. У вас же действительно стальной характер — видимо, это семейное.
— Я никогда не считала себя борцом, уже цитировала вам Голду Меир: «Лучший стимул успеха — это отсутствие альтернативы». Когда припекло, воевать научилась. Делала что могла и точно знала: пока жива, не отступлюсь.
— Как вам хватило сил все это выдержать?
— А я не знаю, выдержала ли. Не стану здесь перечислять все потери, какие понесла за это время, на фоне главной — я сестру потеряла. Да и жить нормально в перерывах между судебными заседаниями невозможно. Меня, конечно, можно рассмешить — щекоткой, например. Однако радоваться я за это время разучилась и не уверена, что сумею заново освоить это умение.
— Не думаете привлечь к ответственности перед законом сиделок и остальных людей, распространявших о вас заведомую ложь?
— Жалко на это тратить оставшееся время, есть более важные вещи. За полтора года я и двух строчек не написала, а ведь раньше у меня книжки выходили, читатели их хвалят. И дома накопились дела. Растут правнуки, я думаю, могу еще быть им полезна. Очень люблю своих внучек, сына и его жену. И, извините за подробность, очень люблю своего мужа. Скоро шестьдесят четыре года, как мы женаты, а через несколько недель ему исполнится девяносто лет. Вместо того чтобы быть с ними, я снова полезу в судебные разбирательства? Это исключено.
На сегодня в Москве у меня осталось только два незавершенных дела. Во-первых, памятник сестре на Новодевичьем кладбище. Монумент готов, осталось его установить. Скульптор Микаэль Согоян сказал, что это нужно сделать не позднее начала осени, пока стоит хорошая погода. Надеюсь, к тому времени границы уже откроют и я смогу прилететь. Во-вторых, в театре запланировали вечер памяти народной артистки СССР Элины Авраамовны Быстрицкой. Начали его готовить, но тут грянул коронавирус. Надеюсь, мы проведем его в начале сезона. Планировала дописать повесть о сестре, но пока не успела, буду этим заниматься. Зато вышла книга Элины под новым названием — «Долгое эхо любви». Обязательно почитайте. И фильмы, где она играет, пересмотрите. Мне очень хотелось бы, чтобы в памяти зрителей сохранился образ той Быстрицкой — из кинокартин и спектаклей. Большой актрисы, какой она в действительности была, и женщины фантастической красоты. Бывает, она мне снится, спрашивает во сне: «Как ты себя чувствуешь, младшенькая моя?» Ну как чувствую? Учусь жить с этой данностью: без сестры. С трудом, но учусь.
